Как заплачет царь Террикон, как запричитает:
— Поотстали? То вдруг всё хорошо было, а то поотстали?
— Не плачьте, ваше величество, — утешил царя первый министр. — Есть выход. Дать в приданое вашей лучезарной дочери вместе с полцарством: целую картинную галерею… то есть не галерею: это слово появится потом… подарить целое картиносмотрилище. А для того послать художников во все концы, дать им кистей поболе и холста неограниченно — и пусть работают! А со свадьбой повременить.
И согласился царь, что ради такой великой цели со свадьбой можно и повременить. Так и до сих пор тянут.
Приносят художники первому министру свои картины, а он всё решительно отметает:
— Ни-и-когда! Расстроится. Что вы тут понарисовали?
— Пейзаж. Деревня, которой угрожает извергающийся вулкан.
— Погасите вулкан. Они у нас не извергаются. Ни-и-когда!
— Но «Гибель Помпеи»?
— «Гибель Помпеи» будет нарисована спустя пятьсот лет после нас, и я за это не отвечаю… Ну-ка дальше. Что тут?
— Разлив реки…
— А к чему разлив? Пусть речка течёт, как ей положено! Всё переделать. Всё переделать. Вы понимаете, для кого вы работаете, чьи светлые очи будут разглядывать ваши картины?!
Так берег первый министр своего повелителя. Не хотел он его расстраивать…
* * *
Закончив рассказывать сказку, Первый спросил Второго:
— Ну? Здорово?
— Замечательно!
— Серьёзно?
— Изумительно!
— Честное слово?
— Восхитительно! Ну, что ты меня допрашиваешь? Я на твоём месте эту сказку включил бы в свой доклад об экспедиции.
— Вот это уже ни к чему, — мгновенно посерьёзнев, сказал Первый.
— Как ни к чему?
— А так. Услышит ректор — расстроится!
1969
В начале десятого мы всегда читаем газеты. Мы — это Марианна Акимовна, Василиса Эдгаровна, Серёжа, Зиночка и я.
В девять мы расписываемся в книге прихода на работу, вешаем на плечики пальто, женщины переобуваются — снимают с ног кавалерийские сапоги, надевают туфельки. Затем мы садимся на свои места и развёртываем газеты. Чтобы не отстать и быть в курсе.
С основными событиями дня мы уже, конечно, знакомы: каждый ещё дома за чаем слышал утренний выпуск последних известий. Поэтому в газетах главное внимание мы уделяем четвёртым страницам. «Понемногу обо всём», «Удивительное — рядом», то да сё.
Читаем про хоккеистов и футболистов — кто из какой команды в какую перешёл. Про артистов. Один артист сидел за рулём машины и чуть не столкнулся с трамваем. Про писателей. У романиста — фамилию не помню — такое хобби: он собирает перья от хвостов разных птиц.
И говорят, пишет ими.
Но больше всего мы любим читать про зверей. Эту любовь нам привила Марианна Акимовна. У неё диплом зоотехника. Но что делать в нашем городе зоотехнику? Так она — по снабжению. Но животных любит больше всего на свете.
— Вы послушайте, — говорит она, — в Нальчике одна семья воспитала льва… Какая прелесть! Озорник: пух из подушек выпускает!
— Это сколько же подушек ему надо! — замечает Зиночка. — Я себе одну никак не могу купить — пуховую…
Зиночка всегда говорит некстати, и Марианна Акимовна останавливает её строгим взглядом.
— А у тракториста на целине дома волк живёт! — сообщает Серёжа.
— Это что?! — вступает в разговор Василиса Эдгаровна. — Вы можете себе представить крокодила в московской квартире? Сидит в ванне и оттуда не вылезает. Хозяева уже который год не моются… И бояться начинают: крокодил — это всё-таки не дельфин, говорящий по-английски…
— Да-а, дель-фи-и-ны, дель-фи-и-ны, — нараспев произносит Марианна Акимовна. — Они, может, ещё умнее нас. Дельфины ещё скажут своё слово!
И каждый раз, о чём бы мы ни говорили — о лосе, разогнавшем овощной базар;, о журавле, поселившемся в курятнике, о лисе, на которую завскладом списал два ящика шампанского, — разговор неизменно возвращается к дельфинам, и Марианна Акимовна произносит своё:
— Дельфины — они, может, ещё умнее нас. Дельфины ещё скажут своё слово.
Но пока дельфины не высказались, всеобщим вниманием завладел мой семи летний кот Тимка.
Произошло это случайно. Неделю или больше газеты ничего не писали ни про зайцев, научившихся пользоваться зажигалками, ни про волков, которые, вопреки пословице, в лес не смотрят, а держатся ближе к гастроному.
