– А я-то уже надеялась, что выношу твоих детей. Но не беспокойся, ковбой, я переживу.
Дора подвела его к дивану, толкнула и, когда он упал навзничь, закинула на диван его ноги и стала снимать ботинки.
– Я не хочу тебя, – заявил Джед. – Мне никто не нужен.
– Хорошо. – Дора огляделась в поисках одеяла, не нашла и остановилась на паре полотенец, наброшенных на тренажер. – Вот так. Тепло и уютно. – Она укрыла Джеда и аккуратно подоткнула края.
Какой трогательный, подумала она. Совсем пьяный, и угрюмый, и сонный. Поддавшись неожиданному порыву, она наклонилась и поцеловала его в кончик носа.
– Спи, Скиммерхорн. Завтра тебе будет очень плохо.
– Уходи, – пробормотал он, закрывая глаза, и отключился.
Дора оказалась права. Утром Джед чувствовал себя ужасно.
Когда он пытался утопиться в душе, раздался громкий стук. Только этого не хватало! Чертыхаясь, Джед выключил воду, обернул бедра полотенцем и зашлепал к двери, оставляя за собой лужи.
– Какого черта тебе нужно? – прорычал он, распахнув дверь.
– Доброе утро, Скиммерхорн. – Дора впорхнула в комнату с плетеной корзинкой на руке. – Ты, как всегда, бодр и приветлив.
На ней было что-то очень коротенькое и яркое, синее с золотом. У него зарябило в глазах.
– Проваливай.
– О боже, какие мы сегодня грубые. – Дора начала невозмутимо распаковывать свою корзинку: термос в красную клетку, склянка с какой-то тошнотворно-оранжевой жидкостью, два слоеных рогалика, завернутых в белоснежную салфетку. – Поскольку вчерашнюю пьянку спровоцировал мой отец, я подумала, что должна позаботиться о твоем здоровье. Нам понадобится стакан, чашка с блюдцем, тарелка. – Джед не шевельнулся. – Отлично. Я сама принесу. Почему бы тебе пока не одеться? Ты ясно дал понять, что не интересуешься мной на физическом уровне. Вдруг вид твоего влажного полуобнаженного тела пробудит во мне необузданную страсть? Джед заскрежетал зубами.
– Остроумно, Конрой. Очень остроумно. – Однако он развернулся и отправился в спальню. Когда он вернулся – в сером тренировочном костюме с дыркой на колене, – Дора уже накрыла завтрак.
– Аспирин принял?
– Как раз собирался.
– Тогда начнем. – Дора протянула ему три таблетки. – И запей вот этим.
Джед хмуро уставился на стакан с оранжевой гадостью.
– Что это, черт побери?
– Твое спасение. Поверь мне. Вряд ли может стать хуже, чем сейчас, подумал Джед и запил таблетки двумя глотками ее микстуры.
– Господи. Это что, бальзамирующая жидкость? Я же еще не умер.
– Думаю, принцип действия тот же, результат могу гарантировать. Папочка молится на это средство, а, поверь мне, он – эксперт. Теперь выпей кофе, от похмелья не поможет, но зато ты окончательно проснешься.
Джеду показалось, что глаза вываливаются из орбит, и он вдавил их на место ладонями.
– Что было в той фляжке?
– Секретное оружие Квентина Конроя. Он держит в подвале перегонный куб и экспериментирует как одержимый. Папочка любит выпить.
– Тоже мне новость.
– Я понимаю, что должна осуждать его, но это так трудно. Он никому не причиняет зла. – Дора отщипнула кусочек рогалика и сунула себе в рот. – Он не буянит, не садится за руль. – Она пожала плечами. – Одни мужчины собирают марки, другие охотятся. Папа пьет. Тебе лучше?
– Я выживу.
– Ну и чудесно. Мне пора открывать магазин. Ты не представляешь, сколько народу покупает подарки в канун Рождества. – Положив ладонь на дверную ручку, Дора оглянулась. – Да, перила очень красивые. Спасибо. Дай мне знать, когда почувствуешь в себе силы сбить пару полок. И не волнуйся. – Она ослепительно улыбнулась. – Я тоже не собираюсь спать с тобой.
Дора аккуратно прикрыла за собой дверь и, тихо напевая, спустилась в магазин.
Ди Карло чувствовал себя отлично. Взятый напрокат «Порше» мчался со скоростью девяносто пять миль в час. На пассажирском сиденье красовались бронзовый орел и копия статуи Свободы, без проблем купленные в антикварном магазинчике на окраине Вашингтона.
Удача явно повернулась к нему лицом. Все прошло как по маслу. Он спокойно вошел, пошатался по магазинчику и вскоре вышел гордым обладателем двух образцов американского китча. Небольшой крюк в Филадельфию за следующими двумя предметами из списка, и можно возвращаться в Нью-Йорк. Если не случится ничего непредвиденного, он будет дома к девяти часам и успеет отпраздновать Рождество.
