– Господи, святы! В восемьдесят то лет?
– Представьте себе, да. – Подтвердила синеокая дева: – Я больше вам скажу. Он меня своей любовью замучил. Может сутками из постели не вставать. Я сама сперва удивлялась. Мне уже не надо, а ему давай. Мы даже иногда из за этого соримся.
– Ну и дела. Век живи, дурой помрешь. – Философски заметила хозяйка и от возбуждения налила вина только себе.
– Поэтому я нашу любовь и скрываю. Все равно никто не поверит. – Грустно сказала Нора и тоже наполнила свой бокал. Женщины выпили молча.
– Ты говорила, что нужна моя помощь? – Напомнила Голикова, когда молчаливая пауза слишком затянулась.
– Да. Мне помощь нужна. – Подтвердила Нора.
– В чем же? Нужен уход за старцем? – Гадала хозяйка.
– Не совсем. Я бы вышла замуж за него. Но не могу. Я сама вдова и наследовала очень большое состояние. Поэтому мне деньги совсем не нужны. Но в завещании покойного мужа есть глава. Если я выйду замуж вторично, наследства лишусь. А мой профессор привязался, что если умрет, хочет все оставить мне. Я ему сказала, что у меня есть тетя. Сказала, имея, ввиду вас. Если он так хочет меня озолотить после смерти, то может жениться на Вас и сделать на Вас завещание. Вы же иногда присмотрите за ним. И за это навсегда покончите с нуждой. О вознаграждении договоримся. – Деловым тоном поведала изумленной женщине свой план Нора.
– Можно я подумаю? – Осторожно поинтересовалась совершенно сбитая с толку Татьяна Петровна.
– Конечно, милая. Такие дела быстро не делаются. Но должна вас предупредить, что второго такого шанса у Вас никогда не будет Вы станете обеспеченной женщиной, сможете путешествовать не только по подмосковным городкам, а съездить даже в Париж. Я там была. Это замечательный город, а Лувр один из самых прекрасных музеев. Вы сможете кушать все, что захотите. И покупать себе любые шмотки.
– Откуда. А если ваш, любимый, дай бог ему здоровья, протянет еще двадцать лет. Ведь не каждый мужик может в восемьдесят иметь такую красавицу как вы… – Рассудила Голикова.
– Вы, абсолютно правы. Поэтому, если мы с вами заключим наше соглашение, вы сразу получите крупную сумму. Я вовсе не хочу его смерти. Но если такое случится, вы получите вторую часть суммы, о которой мы договоримся, а на наследство дадите мне генеральную доверенность.
– Ой, что-то мне страшно. – Призналась Татьяна Петровна: – Деньги возьму, а если я помру раньше?
– Вот этого делать нельзя. – Твердо заявила Нора.
– Все таки я должна подумать. – Ответила пожилая женщина.
– Думайте, я уже сказала, что не собираюсь вас торопить. – Улыбнулась Нора и разлила остатки вина по бокалам.
– А если не секрет, о какой сумме идет речь? – Полюбопытствовала Голикова.
– Десять тысяч долларов после вашего согласия и еще десять, если произойдет то, о чем мы говорили. – Спокойно ответила молодая красавица.
– А это законно? – Неожиданно испугалась пенсионерка.
– Если вы будете навещать моего друга и иногда заниматься его хозяйством, то все будет совершенно законно. Но могу вас успокоить, что часто это делать не придется. Профессор очень самостоятельный мужчина и быт у него налажен. Да и я не собираюсь с ним расставаться. Я ведь и вправду, влюблена в него, как кошка.
Татьяна Петровна вздохнула и снова зажгла конфорку под чайником. За разговорами кипяток в нем давно остыл.
* * *
– Любка, поищи мне что-нибудь надеть, что бы я на автомеханика смахивал. – Попросил Михеев жену, продолжая полоскаться под душем.
– Ты и так на него всегда смахиваешь. – Проворчала Люба.
– Что? Я не слышу. – Крикнул Глеб из ванной.
– Выйдешь, тогда и поговорим. – Громко крикнула Люба, но шкаф открыла.
– Ну почему я должна знать как выглядит автомеханик? – Задала она себе чисто риторический вопрос и стала перебирать вещи мужа. Глеб вышел из ванной, завернутый в махру полотенца и навис над женой:
– Ну, Люб, мне же одеваться надо.
– Откуда я знаю, что тебе давать. Сам думай. Вот все твои вещи. Кстати, пора бы тебе хоть один костюм завести. Выйти прилично не в чем. – Горестно подытожила Люба просмотр его одежды.
– Ты же знаешь, с моим ростом костюм купить трудно. Я бы лучше ружье себе к осени прикупил. Моя «тулка» косить стала. У нее уже стволы от чистки, как пергамент. – Пожаловался Глеб.
