– И сколько ты за нее хочешь? – Поинтересовалась Нора.
– Совсем немного. Всего шестьсот тысяч. На аукционе она уйдет за лимон. – Ответил Илья, потирая пухлые ручки.
– Хитер. Ведь она не вывозная. – Усмехнулась Нора.
– Ну, это для кого как… – Вкрадчиво ответил Илья и захихикал.
– Похоже темная картинка. – Не без ехидства, предположила Нора.
– Сейчас вся жизнь темная. – Ответил Илья, но хихикать перестал.
– Ну, что? Нравится вам Шагал? – Спросила Нора у Татьяны Петровны.
– Я не очень понимаю в такой живописи. Хотя фамилию художника я слышала. Наверное, что бы в этом разбираться, надо быть очень образованной. А я просто люблю красивую, понятную мне живопись. – Честно ответила женщина. Ей было немного не ловко от своей серости, но ломаться и врать она не хотела.
– Илья у тебя есть крепкие реалисты. Покажи нам несколько картинок. – Улыбнулась Нора.
Илья закивал и повел их обратно, в тот зал, куда они вошли вначале. Там висели пейзажи и натюрморты, понятные и радующие глаз Татьяны Петровны.
– Поленов, милый городской пейзажик и стоит совсем не дорого. Всего двадцать пять штук. Бери, не хочу. – Прищелкнул языком Илья, остановившись у прекрасного пейзажа в массивной золоченой раме.
– Я так и не поняла, это музей, или магазин. – Спросила Татьяна Петровна, покраснев от смущения.
– Это частная галерея Майкла Дублина. Он сам живет в Австралии, по всему свету скупает русскую живопись и продает ее российским коллекционерам. А в России скупает западную и авангард. Илья ищет для Майкла живопись в России и неплохо на этом живет. – Пояснила Нора и добавила: – Я с Майклом познакомилась в Новой Зеландии, когда была там с мужем. Здесь есть уникальные вещи. Давайте походим.
– Гуляйте сколько хотите, а потом милости просим к нашему самовару. – Расплылся Илья, сощурив в улыбке масленые угольки своих цыганских глаз, и приложившись еще раз к ручке Норы, прихрамывая засеменил из зала.
– Ты мне «Болеро» приготовил? – В след ему, спросила Нора.
– Обижаешь. – Ответил Илья и исчез за дверью.
Татьяна Петровна смотрела на замечательные картины русских художников, и думала: «Какая странная девушка, эта Нора. Водит знакомство с богачами, для нее открыты все двери, а она страдает от любви к какому-то вдовцу»
– Вам эти картины нравятся? – Спросила Нора.
– Очень. – Искренне ответила пенсионерка. Она раньше предполагала, что полотна таких художников можно увидеть только в Третьяковской галерее.
– Хотели бы иметь их у себя дома? – Тихо поинтересовалась ее молодая подруга.
– Господи, зачем такую красоту одному человеку. Я удивляюсь, что тут народу нет, а я кому могу показать? Только с прежней работы сослуживцам… – Недоумевала женщина: – Да если бы и захотела, откуда мне взять такие деньги? Чернявый сказал двадцать пять штук. Я поняла, он имел ввиду – тысяч. А это моя пенсия за два года.
– Он сказал двадцать пять штук долларов. А это уже не ваша пенсия. – Скривила губки Нора.
– Долларов? – Переспросила изумленная пенсионерка.
– Долларов. И не делайте такие страшные глаза. Ваша судьба может враз измениться, и для Вас двадцать пять тысяч долларов покажутся не такими уж большими деньгами. Жизнь странная штука. – Задумчиво произнесла Нора и повела Татьяну Петровну из зала. Они прошли по коридору и очутились в небольшой гостиной, обставленной светлой резной мебелью. На овальном столе, покрытом парчовой скатертью и сервированном на двоих, кипел электрический самовар, стояли чашки тончайшего фарфора и лежала пленка видиофильма в черном футляре. Татьяна Петровна тревожно огляделась, но кроме них в гостиной не было никого. Нора усадила обескураженную гостью за стол, спрятала в сумку видиофильм, налила пенсионерке чашку душистого чая и открыла печенье:
– Угощайтесь. Здесь без чая не отпускают.
– Но за это придется платить!? – Испугалась Татьяна Петровна.
– Платить не придется. Майкл Дублин за чай с друзей денег не берет. – Успокоила Нора испуганную женщину.
– Может быть он ваш друг, а меня за что чаем поить должен? – Не могла успокоиться пораженная пенсионерка.
– Подарите ему парочку картинок авангарда, вы же не жалуете не «красивую» живопись, и будете в расчете. – Рассмеялась Нора.
