Каждое утро после очередных бесплодных суток Шмидт собирал их в своем кабинете и инструктировал.
– Ну что, мальчики, – гудел его бас, – отдохнули? Выспались? Побездельничали? А между прочим, жалованье вам идет. За что только?
Начиналась пустая болтовня, потому что говорить было не о чем. Преступники так и не сообщили еще, когда и где Дюваль должен передать деньги.
Но в этот день Шмидт начал беседу с молчания. Он долго молчал под удивленными взорами своих подчиненных.
– Вот такое дело, мальчики, – изрек он наконец и посмотрел на часы.
«Мальчики» недоуменно переглянулись.
И тут в комнату вошел сам вице-директор «Ока».
Высокий элегантный старик, всегда загорелый, всегда подтянутый, бывший разведчик, где-то провалившийся, ушедший на пенсию и теперь ставший одним из руководителей «Ока». Он обычно курировал наиболее деликатные операции, поскольку такие понятия, как честь, нравственность, порядочность, для него просто не существовали. Присутствующие почтительно встали.
– Садитесь, – сказал вице-директор. – Шмидт, вы сказали им, в чем дело?
– Нет, ждал вас.
– Значит, так, – сразу перешел к сути вице-директор, – похитители дочери Дюваля обнаружены.
Он оглядел пораженных агентов и, усмехнувшись, продолжал:
– Ну что смотрите? Да, да, обнаружены и, между прочим, без стрельбы, слежек и погонь. И здесь, в агентстве, не выходя из кабинета, вернее, из технической лаборатории. Ну ладно, хватит тайн. Так вот, дочь Дюваля похитили…– Он сделал театральную паузу. – Сама дочь Дюваля со своим кавалером, с этим подонком Ноланом. И с их дружками. Вот так!
Все молчали. Наконец самый нетерпеливый – Лоридан – не выдержал:
– А как это узнали?
Шмидт неодобрительно посмотрел на него. В агентстве не принято было задавать вопросы, тем более начальству. Но вице директор неожиданно стал подробно объяснять:
– Видите ли, в научной лаборатории подвергли тщательнейшему исследованию записи телефонных разговоров, усилили и отделили голоса, которые слышались как фон. У нас в лаборатории так же легко выделить определенный, даже еле слышный шепот среди звуков, как, например, чье-нибудь лицо на фото среди десятков тысяч зрителей стадиона. Сначала на одной из пленок, когда дочь Дюваля рыдала в трубку, был отмечен чей-то смех. Какие-то непринужденные, явно не соответствующие драматизму ситуации разговоры. Стали копать глубже. И однажды, после очередных рыданий, когда говорил, видимо, кто-то из их дружков, сумели выделить женский смех. Сравнили с записями голоса Ирены – у нее дома есть пленки с ее пением, записи вечеринок – и точно определили: смеялась она. А потом установили голос Нолана, а потом сумели из фона выделить его слова: «…папочка заплатит». Ну и так далее. Сегодня ночью мы проследили за Ноланом и выяснили, где девчонка прячется.
– Так когда будем брать? – снова нетерпеливо спросил Лоридан.
– Брать? – Вице-директор, прищурившись, посмотрел на него. – Брать будем в опасной и сложной операции при передаче денег, когда похитители укажут место и способ передачи.
Видя, что не все понимают его, вице-директор пояснил:
– Приехать по адресу и спокойно, без риска отвезти гадкую девочку к папе – в чем заслуга «Ока»? Нет уж, будем работать на клиента в полную силу. Чтоб ему не жалко было гонорара, – добавил он, усмехнувшись. – А вы будьте готовы. Что дочь Дюваля и ее друг сами организовали похищение, вы с блеском раскроете во время операции. А может, и не раскроете. Ясно? – добавил он туманно.
Всем все было ясно. О чем говорить! Кар вздохнул с облегчением – по крайней мере, стрельбы не будет, и никто тебе башку не продырявит; что касается этой Ирены, пусть отец сам с ней разбирается – поставит в угол или лишит десерта… А вот Нолан – подонок! Хочет жить на денежки Ирены, точнее, ее отца! И что придумал, мерзавец! Да, уж если он ему попадется, Нолану не позавидуешь.
Кар был искренне возмущен. Каждому хочется разбогатеть, но не таким же способом!
Прошло еще два дня. Напряжение спало. Все было ясно. Оставалась рутинная работа – изобразить засаду, «выследить» заведомо известное логово преступников. Всех схватить. И… получить с Дюваля по счету. Аминь.
