Мой старший сын — человек нового тысячелетия. У него нет склонности к женоненавистничеству. В группу его лучших друзей входит девочка, и они часто вместе гуляют. На самом деле (и вот вам первый совет) девочки — замечательный способ узнать, как у вашего сына обстоят дела в школе. Если спросить его самого, мы получим лишь крупицы информации и молчаливое пожимание плечами. Когда же в гости приходит его подружка, мы расспрашиваем ее о школьных делах и получаем полный отчет обо всем, что произошло со времени нашего последнего разговора.
Отсюда вывод: когда ваши сыновья еще малы, их подруги могут быть очень полезны, поскольку без понуканий выложат вам всю их подноготную.
И все-таки я похож на большинство родителей: увидев по телевизору очередную историю о том, как у современных мальчиков все плохо, я испытываю острое беспокойство. Я слышу, что они отстают в чтении и письме, и начинаю думать: что же будет с моими бедными сыновьями? Однако, читая их школьные сочинения (некоторые получаются довольно забавными), я немного успокаиваюсь.
Я смотрю статистику употребления алкоголя и наркотиков и вновь тревожусь. А потом начинаю спорить с младшим сыном, который не желает слушать Джимми Хендрикса, потому что «мама говорила, что Хендрикс — наркоман».
Глядя на то, как мой младший сынишка колотит палкой старшего брата, я вспоминаю о пугающей статистике насилия среди мальчиков, а потом думаю: все нормально, ведь его старший брат действительно может довести кого угодно.
Я провел двадцать прекрасных лет, работая с мальчиками (и девочками тоже, но эту информацию я придержу до следующей книги). Я работал с маленькими мальчиками, средними мальчиками и большими мальчиками. Я работал с хорошими мальчиками и ужасными мальчиками, и даже с парой настоящих чудовищ. Я работал с большими парнями, совершавшими очень плохие поступки, в том числе и с убийцами. Я видел лучшее и худшее из того, что может предложить мир.
Время от времени я пробовал подсчитать количество детей и семей, с которыми встречался, и каждый раз выходила какая-то ерунда — я ошибался на тысячи то в одну, то в другую сторону. Стыдно признаться, но математику в университете я провалил (дважды получил «неуд») и не слишком доверяю своим вычислениям, так что давайте просто согласимся, что их было много.
И хотя внешне жизнь может меняться, а электроника — становиться все круче, мальчики остаются такими же, какими были всегда. Конечно, все люди разные, уникальные и особенные, но все-таки мы похожи друг на друга больше, чем нам бы хотелось. Есть модели, которые повторяются снова и снова. Я вижу это уже двадцать лет (с тех пор, как начал работать психологом), однако доказано, что этим моделям как минимум двадцать тысяч лет.
То же и оно же
В пещере Шове на юге Франции археологи сделали интересное открытие. Похоже, тридцать две тысячи лет тому назад какой-то подросток забрался в эту пещеру и, используя палеолитический эквивалент баллончика с краской (в те старые добрые времена это была окрашенная угольная пыль, которую выдували через соломинку), изобразил на стене отпечаток своей руки. Это самое древнее человеческое изображение из ныне существующих. На основе детального статистического анализа оставленных отпечатков антрополог Р. Дейл Гатри установил, что почти все они принадлежат подросткам, большинство из которых — мальчики.
Видите, уже тогда они были неугомонными!
Можно с уверенностью сказать, что вскоре после того, как на стенах появились эти граффити, произошел один из самых ранних в истории споров между матерью и сыном. Вернувшись домой из леса с добытой едой, пещерная мама увидела отпечаток и потеряла свое палеолитическое терпение.
— Кто это сделал? — грозно вопросила она, разъяренная тем, что кто-то бесцеремонно изуродовал ее дом. — Ну?
Пещерный мальчик притворился глухим.
— Я спрашиваю, кто это сделал? — требовательно повторила она.
— Не знаю, — злобно и хмуро пробормотал мальчик.
— Вряд ли это появилось здесь само по себе.
Он стал еще более угрюмым и подавленным.
— Думаешь, я поверю, что сюда приходил тираннозавр-художник?
