В отсеке дома, отделенном плотными шерстяными покрывалами, на широкой лавке лежал Хельги. Горел светильник на длинной металлической ножке. Неровное зеленоватое пламя бросало на лицо сына ярла какой-то потусторонний отблеск, словно юноша принадлежал уже не земному миру, а миру теней.
Велунд сидел в изголовье, похожий на старого мудрого ворона, Сигурд даже на миг испугался: уж не сам ли Один пожаловал в Бильрест-фьорд в образе старого кузнеца?
— Готово ли варево? — поднял глаза Велунд.
Сигурд кивнул, выглянул за покрывало, что-то отрывисто бросил рабам, суетящимся у очага. Трэль Навозник принес небольшой котелок с мутной, дурно пахнущей жидкостью, которую старый кузнец велел сварить из принесенных с собой трав. Сразу пахнуло дымом, зеленый язычок светильника дернулся, и по стене, увешанной оружием, забегали тени. Странные тени. Одна была похожа на оленя, другая на быка, третья… Третья вообще ни на что не похожа, может быть, чуть-чуть на повозку, а скорее, на стоящего на колесах кита. Сигурд махнул рукой, и тени исчезли. Ушел и Навозник, украдкой бросив взгляд на несчастного Хельги. Сын ярла случайно попал под обвал… Случайно… Навозник поспешно отвернулся, чтобы старый колдун ничего не смог прочитать в его темных глазах. Хельги хорошо относился к нему… Может быть, рассказать Сигурду о том, что он слышал в лесу? Тому самому Сигурду, что только что собирался принести его в жертву? И обещал это сделать уже этой весной… Нет уж! Пусть — как знают. Тем более кто поверит рабу?
Осторожно открыв рот Хельги, Велунд влил туда немного отвара, зачерпнутого из котелка большой деревянной ложкой с вырезанными на ней волшебными угловатыми письменами-рунами. На губах юноши запузырилась коричневатая пена. Сигурд ярл вздрогнул и посмотрел на Велунда. Тот успокаивающе кивнул — все так, как должно быть.
— Ты поможешь мне, Сигурд, — тихо произнес он, вытаскивая из принесенного с собой мешочка амулеты — несколько плоских камней с рунами, бараньи кости, кольца и маленький серебряный молоточек. — Задвинь поплотней покрывало… Так… Теперь — испей сам.
Велунд протянул ярлу котелок. Предупредил:
— Только три глотка!
Сигурд недоверчиво ухмыльнулся, затем вздохнул — уж во всяком случае хуже ему уже не будет — и выпил.
— Теперь я. — Колдун взял у старика котелок. Отпил. Сигурд посмотрел вокруг — ничего не менялось. Нет, кажется, звучала песня, все громче и громче, — ну, это пели собравшиеся вокруг очага родичи, за ужином. Что-то уж больно громко. Старый ярл хотел уж было выйти, сказать, чтоб умолкли, да вот не смог даже подняться — ноги не слушались. А песни странные пелись:
— Сигурда сын
Бездвижный лежит.
Срок не пришел,
Но время приспело:
Померкнувший взор
И бездвижна рука.
Никто не избегнет
Норн приговора.
Последние строки громко пропели женщины. Казалось, они здесь, рядом, очень близко — вот как будто стоят прямо за покрывалом… Да нет! Вот же они! Здесь, кружат в хороводе прямо над ложем — туманные призраки. Вот Фрейя — богиня любви и смерти, вон она кружит под самым потолком, в призрачной колеснице, запряженной огромными котами. А вот, рядом, Хель — прекраснейшая повелительница Страны смерти. Прекраснейшая она только до пояса: Сигурд ясно увидел, как в разрезе туники промелькнули части скелета. Это плохо, что она здесь объявилась, плохо… А где же ее свирепый пес? Видно, остался охранять души мертвых, чтобы не выползли в Мидгард, воспользовавшись временным отсутствием хозяйки, не принялись вредить роду человеческому. Мудрая богиня Хель: сама ушла, но сторожа оставила. Но — зачем ушла? Зачем ей Хельги?
Все громче звучала песнь:
— Никто не избегнет
Норн приговора!
А вот, в синей туманной дымке, почти невидимые, появились норны — девы судьбы, плетущие нити человеческой жизни и смерти. Вот их прялки, вот нити — где ж здесь отыскать нить Хельги?
То же самое, низко поклонившись, спросил Велунд. Норны все разом обернулись к нему, но ничего не ответили, лишь загадочно улыбнулись.
— Это плохо, что Хель здесь, — обернувшись, шепнул Сигурду старый колдун. Впрочем, об этом Сигурд и без него знал: чего ж хорошего в том, что к ложу умирающего явилась владычица смертного царства? И откуда только прознала, змея?
