– О чём речь!
– А ещё я надеюсь, – продолжала она, – что мой титул принцессы не повлияет на наши отношения, которые начали складываться так непринуждённо. Ты же не станешь называть меня «ваше высочество», «миледи» – и вообще корчить из себя придворного кавалера?
– Я никогда не был придворным кавалером, – ответил Кевин. – Да и при дворе-то я не был ни разу. Я типичный провинциал.
– Тем лучше. Я обожаю провинциалов и терпеть не могу всех этих благовоспитанных маккормаков и маэлгонов с их изысканными манерами и слащавыми речами. – Дейдра негодующе фыркнула. – Впрочем, дружки кузена Эмриса ещё хуже. У приближённых Колина, по крайней мере, голова на плечах служит не только вешалкой для ушей.
– Стало быть, ты решила немного отдохнуть от тех и других в тиши лесов и озёр Лохланна?
Намёк был более чем прозрачен, однако Дейдра снова уклонилась от прямого ответа.
– Вроде того, – ответила она и потянулась за второй бутылкой. Кевин опередил её, при помощи штопора извлёк из горлышка пробку и плеснул немного вина в кубок. Дейдра выстрелила в него насмешливым взглядом, и он долил ей ещё, однако счёл своим долгом предупредить:
– Вино гибернийское. Кажется слабым, как сок, но здорово ударяет в голову.
– Ничего, я знаю меру, – заверила его Дейдра. – Расскажи о себе, Кевин МакШон. Я слышала, что в твоём происхождении есть много неясного.
Он хмыкнул:
– Это ещё мягко сказано. Лично для меня моё происхождение сплошная загадка. Двадцать лет назад крестьяне нашли меня на опушке леса, завёрнутого в алую, шитую золотом мантию. Отроду мне было всего пару месяцев, так что вряд ли меня могли тайком привезти на одном из кораблей. С другой же стороны, жителей на острове не так уж много, все наперечёт, и вскоре выяснилось, что ни одна из местных женщин не могла быть моей матерью. Словом, чёрт-те что получалось. Меня отнесли в дом тогдашнего губернатора острова, лорда Маркуса Финнигана, поскольку ясно было, что я не обыкновенный подкидыш – при мне нашли прекрасной работы шпагу, клинок которой изготовлен из какого-то странного металла, похожего на серебро, но твёрже стали; а также золотой перстень с камнем...
– Тот, что у тебя на пальце?
– Да.
– Можно взглянуть?
Кевин снял со среднего пальца левой руки перстень и передал его Дейдре. Где-то с минуту она рассматривала его, сосредоточенно сдвинув брови, затем вернула Кевину со словами:
– Знатная вещица. Очень тонкая работа по золоту и камень красивый – правда, не могу определить его происхождение.
– И никто не может, – сказал Кевин, надевая перстень на палец. – Вроде бирюза, но нет. Он только с первого взгляда кажется бирюзовым, на самом же деле он светло-голубой. Если долго смотреть на него, завораживает; создаётся впечатление, что внутри камня заключено огромное пространство.
– Может, он колдовской?
– Вполне возможно. А вот моя шпага наверняка колдовская. Обыкновенное серебро, с какими бы то ни было примесями, не может быть таким прочным и упругим.
Дейдра осмотрела шпагу Кевина, согласилась, что клинок вроде бы серебряный, и в то же время признала, что такого прочного серебра не бывает.
– И это ещё не всё, – добавил Кевин, вернув шпагу в ножны и положив её на траву. – Рядом со мной нашли также полный комплект мужской одежды. И странное дело – сейчас она мне как раз впору. Будто на меня шита.
– И что бы это значило?
– Не знаю. Но мой приёмный отец, лорд Шон Майги, как-то высказал одно любопытное предположение: дескать, прежде я был взрослым человеком, но какой-то злой колдун, могущественный чёрный маг, превратил меня в младенца. Забавно, не так ли? И если это правда, то злой колдун здорово просчитался, вместо вреда сделав мне неоценимую услугу. Слыханное ли дело – заново прожить жизнь, исправить ошибки, которые допустил... Только вот незадача: не помню я свою прежнюю жизнь, ничегошеньки не помню, и понятия не имею о допущенных мною ошибках и о том, как их избежать в этой жизни.
– Однако странный у тебя юмор, – заметила Дейдра. – Несколько мрачноватый. Ты смеёшься над очень серьёзными вещами.
Кевин нахмурился.
– Порой полезно посмеяться над тем, что тебя гнетёт, – сказал он. – Если к серьёзным вещам всегда относиться серьёзно, то можно сойти с ума.
