Как-то летом, после учебы Катипупа поехал на полуостров Мангышлак, расположенный на восточном побережье Каспийского моря в Казахстане, где целый месяц проходил производственную практику на буровой вышке. Вернулся он оттуда матерым, «забуревшим» мужиком — нефтяником, в «полной» мере познавшим женщин и Жизнь. Дело в том, что там, на буровой, в компании голодных мужиков работали поварами всего две девушки — невзрачные девицы, с явным комплексом неполноценности и инфантильными представлениями о Жизни. Однажды этих девиц мужички крепко подпоили на одной из импровизированных гулянок, и весь коллектив буровой, воспользовавшись их беспомощным состоянием, пропустил девушек «сквозь строй» — что называется, «взяли на хор». Витя рассказывал это с таким упоением и блеском в глазах, что было видно, как это событие «группен — секса» изменило его все существующие представления о мире. Но больше всего меня тогда поразило в рассказе Катипупы то, что на утро девушки-повара подверглись такой обструкции и унижению со стороны похотливых самцов, что были вынуждены уволиться и уехать от стыда и позора, куда глаза глядят.
Во втором подъезде нашего знаменитого дома жили личности еще более харизматичные и уникальные во всех смыслах. На первом этаже справа жил вечный холостяк — фотограф лет 40 по прозвищу «Доцент», в своих старомодных очках с толстой оправой, действительно, похожий на ученого или преподавателя классического университета. Доцент промышлял порнографией, которую изготавливал и сам же распространял в виде игральных карт по казахстанским тюрьмам и исправительным учреждениям. Доцент имел постоянную клиентуру из местных путан, не брезгуя малолетками, которых приводили на «фотосессию» взрослые проститутки. Понятно, что все, происходящее в «нехорошей» квартире Доцента, будоражило наше детское воображение, вызывая жгучее любопытство и непреодолимый физиологический интерес. К нашему большому разочарованию, внимание милиции и «папарацци» Доценту было ни к чему, и он всегда так тщательно занавешивал окна своей квартиры простыней, что кроме света софитов, пробивающегося сквозь застиранную простынь, ничего никогда не было видно.
Однажды осенью мы, как обычно, сидели на скамейке и чирикали, как стая воробьев, когда в нашем дворе появилась очередная «сладкая» парочка, направляющаяся к Доценту. Это была казашка Роза, которая вела за руку, по-видимому на фотопробы, очаровательную русскую девочку лет 14. Роза, похожая лицом и фигурой на певицу Машу Распутину, всегда считала себя, в отличие от своих коллег по «цеху», «воспитанной» путаной, принимающей клиентов, в основном женатых мужчин, у себя в однокомнатной квартире на втором этаже, расположенной прямо над логовом Доцента. Иногда Роза, чтобы пополнить свой бюджет, подрабатывала и у самого Доцента, одновременно поставляя ему новую клиентуру для фотосъемок. Катипупа, желая произвести на нас впечатление своей брутальностью, бросился наперерез девицам. «Роза, возьми меня на съемки, я с удовольствием присунул бы вам обеим!» — очень сладострастно, с большим чувством и придыханием произнес Витек. «Ты вначале подрасти, пидор малолетний! А то «сувалка» еще не выросла», — парировала Роза под наш всеобщий смех. Катипупа покраснел, как рак, не ожидая подобной дерзости, и поспешно ретировался от бойких девушек.
Рядом с Доцентом, на первом этаже в однокомнатной квартире жила прабабушка Розы — выжившая из ума старуха 92 лет с явным комплексом Плюшкина. Одержимая идеей обеспечить приданым свою дорогую правнучку Розу, старая казашка опустошала местные помойки, притаскивая их «драгоценное» содержимое в свою квартиру, которую она превратила в настоящую «пещеру Али-Бабы». При этом старушка, совершающая с завидным постоянством свои челночные туры по местным помойкам, была так уморительна, что я не мог удержаться от соблазна пошутить над ней. Издалека завидев ее, я вставал на краю балкона и, сложив ладони наподобие рупора, с пятого этажа громогласно вопил: «Апа, Аллах акбар!» («Бабушка, Аллах Велик!») Бабка замирала, смешно вздевала руки к небу и пропевала скрипучим старушечьим голосом, как мулла на минарете: «Аллах акбар!» Я вновь кричал: «Аллах акбар!», старушка тут же вторила мне и так продолжалось до бесконечности. В конце концов бабка забывала о цели своего вояжа, а я уже не мог удержаться от гомерического хохота на балконе, держась за живот и опустившись от удушающего смеха на корточки. Когда бабушка, наконец, к облегчению соседей отдала Богу душу, местному ЖКО понадобилось восемь грузовиков, чтобы вывести все ее «сокровище» на городскую свалку. Остается только гадать, где умудрялась жить, есть и спать эта очаровательная бабулька!
