— Это была честная схватка. Я убил его.
— Господи, сделай так, чтобы я ослышался! — Король сделал шаг к юноше. — Что ты сказал?
— Это была честная схватка, — повторил анжуец.
— Впервые слышу о манере вести честный бой в исподнем. Говори толком, кого ты убил, несчастный?
Юнец вздохнул поглубже, собираясь то ли с мыслями, то ли с духом, то ли с тем и другим разом, и, наконец, поднял глаза.
— Сегодня на празднестве я познакомился с одной девушкой… Очень милой девушкой… Я ей тоже понравился…
— Ну и?
Фульк искоса поглядел на аббата Сугерия, сосредоточенно перебирающего четки.
— Мы уединились тут неподалеку… Но, поверьте, ничего не было!
— Во всяком случае, от этого «не было» кого-то уже не стало, — резко оборвал его король. — Отвечай — кого?!
— Мы уединились на сеновале, и вдруг ее брат… старший брат… он напал на меня с мечом… А мой клинок лежал в стороне. А еще с ним были трое слуг… — довольно бессвязно продолжал кравчий. — Там в сене торчали вилы, я успел схватить их…
— Кого ты убил, несчастный, говори?!
— Ее брата. Но он тоже ранил меня!
— Его имя! — взревел король.
— Робер де Вальмон.
— Что?!. Ты хочешь сказать, что вознамерился совратить дочь коннетабля де Вальмона Мадлен, и тебя застукал один из ее братьев?
— Я не пытался… Мы понравились друг другу…
— Молчи, глупец! — рявкнул Людовик. — Ты не представляешь, что натворил! Виконты де Вальмон — младшая ветвь графов Д’Иври, а те через своего основателя — Рауля Д’Иври — в близком родстве с родом герцогов Нормандских. Завтра же нормандцы объявят, что я вознамерился истребить местную знать, а послезавтра мир в этих землях, ради которого мы проливали кровь столько лет, снова пойдет прахом.
— Но я же не хотел! — тихо всхлипнул Фульк. — Я оборонялся!
— Оборонялся!.. — устало передразнил Людовик Толстый. — Ладно, ты сказал, там были слуги — что с ними?
— Я их обезоружил и хорошенько отдубасил тупым концом вил.
— Ловкач! Один против четверых, — восхитился король. — Вот посмотришь, завтра слуги объявят, что ты напал на молодого Вальмона, когда тот защищал честь сестры от французского злодея-насильника. И она — обещаю! — подтвердит это.
— Не может быть! Она такая добрая!
— Может, глупец! Может, и подтвердит! — заорал король. — У Мадлен, кроме убитого тобой, еще семеро братьев, и все — старшие. Они заставят ее говорить что угодно, лишь бы спасти честь рода. И скажу более: даже если сегодня я как верховный сюзерен дарую тебе помилование, ни один из Вальмонов и их многочисленной родни не признает убийцу члена своей семьи обеленным. Они будут жаждать твоей крови.
— Что же мне делать? — обескураженно пробормотал Фульк.
— Что делать, — задумчиво глядя на графа Анжуйского, пробурчал венценосец. — Раньше следовало соображать, прежде чем по сеновалам девок щупать. Не при святом отце будь сказано. — Он покосился на аббата Сугерия.
Людовик не спускал глаз с юноши, и тот попытался сжаться под тяжелым, будто в нем был сосредоточен весь немалый вес тучного монарха, взглядом.
Что мудрить, Фульк был, несомненно, хорош собой — той редкой мужественной красотой, которая обычно выдает старинные римские корни. Он выглядел старше своих лет. Военное ремесло, которое молодому графу довелось изучать с мечом в руках, а не по трактатам, закалило его характер, добавляя правильности черт гордую стать молодого льва.
— Через несколько месяцев ты должен стать мужем наследницы герцога Буйонского. Если Господу будет угодно, в будущем этот брак принесет тебе корону Иерусалимского королевства. Ты же скачешь, как молодой жеребец, почуявший запах кобылки.
— Я был готов просить у вас руки Мадлен, — с трудом выдавил юноша.
— Молчи! Де Вальмоны — хороший род, но ты рожден для иной участи. Теперь же говорить о сватовстве к Мадлен и вовсе бессмысленно. Вероятно, в скором времени братья упекут ее в монастырь, хорошо, если еще только послушницей.
Аббат Сугерий недовольно покачал головой, но не стал прерывать речь государя.
— Сейчас надо подумать, как спасать твою голову. Где одежда?
— Все осталось там, — обреченно вздохнул Фульк. — На крики начал сбегаться люд…
— Понятно. Стало быть, и без слов Мадлен по гербу все легко узнают, кто составлял ей компанию этой ночью.
