— Вызываемый абонент находится вне зоны доступа… — Кирилл не дослушал — повесил трубку. Приятный женский голос, сообщающий о том, что Дарина не доступна, он слышал уже несколько раз. Либо недоступна, либо не отвечает. И так уже два дня.
И Кирилл начал не на шутку беспокоиться. Почему она не берет трубку? Вдруг с ней что-нибудь случилось?
Сделав глубокий вздох, парень взъерошил волосы. Все с ней хорошо, просто проблемы либо со связью, либо с телефоном… Ничего страшного с девушкой не случилось.
Он вскочил на ноги. Прошел мимо невысокого столика, на котором стояла полная окурков пепельница и начатая бутылка пепси-соды. Затем мимо окна, за которым моросил мелкий противный дождь — еще одно напоминание о том, что скоро осень. И наконец, остановившись возле зеркала, где отразился он сам с покрасневшими и припухшими от недосыпа глазами. Да уж, видок еще тот.
Кирилл снова набрал номер, и к его удивлению, вместо привычного голоса компьютера, последовали долгие гудки, а потом раздался голос Дарины. Усталый.
— Слушаю.
— Господи, — Кирилл шумно выдохнул, — ты взяла трубку! Аллилуйя! Где черт побери тебя носило? Почему ты не отвечала?
Она молчала несколько секунд, а потом промямлила что-то невразумительное по поводу сломанного телефона и его ремонта. Хоть такое объяснение Кира и не устроило, он сдержался от подробного расспроса.
— Ты в порядке? Голос какой-то усталый…
— Да я в порядке, — ему показалось, либо ее голос действительно дрогнул. Показалось, наверное.
— Встретимся сегодня? Давно не виделись… — и откуда это неприятное предчувствие, словно что-то пошло не так. Пока еще непонятно что
— Да стоит. Нам нужно серьезно поговорить, — ее голос оставался все таким же бесцветным, и в груди кольнуло, когда Кирилл услышал «серьезно поговорить». Нехорошее ощущение вновь всколыхнулось, давая о себе знать. На этот раз сильнее.
— О чем же? — поинтересовался он.
— Нам надо расстаться.
* * *
Гнев и злость на Кирилла сменились какой-то странной усталостью. Абсолютно все внезапно стало пресным и скучным, лишенным прежних ярких красок. Отпуск, который она взяла, чтобы больше времени проводить с Кириллом, проходил в четырех стенах квартиры. Иногда в пределах Севастопольского парка, постепенно окрашивающегося в тона приближающейся осени.
Словно подстраиваясь под ее настроение, изменилась и погода: солнце чаще и чаще скрывалось за серой пеленой туч и моросил холодный дождь. Опавшие листья ветер гонял по серой дороге, потом они сбивались на обочине дороги в кучи, цвета ржавчины.
Природа медленно и неохотно погружалась в сон, и красочное лето уходило, смываемое мелкими каплями…
Игра продолжается. Решено. Вот, только Дарина не подумала, что будет так сложно взять трубку и поговорить с Кириллом. И как назло он звонил и звонил. Пришлось отключить телефон.
Не было сил поднять трубку и вновь сделать вид, что все хорошо. Устала. Надоело все! Пусть катиться к черту! Он и его Полина!
Мимолетные вспышки гнева проходили, и Дарина брала свои эмоции в ежовые рукавицы. Нет, это не дело. Надо быть сильной. Шоу должно продолжаться.
А почему так?
Дарина всегда любила одиночество — это прекрасная возможность подумать, отдохнуть от масок и стать самой собой. А думать было над чем. И нередко она задавала себе один простой вопрос: «могло ли быть все по-другому?».
Могла ли она относиться к людям иначе? Наверное, могла бы… но уже поздно что-то менять. Недоверие и желание держать все под контролем въелось в душу, как кислота, и никак его не вывести. Откуда оно взялось Дарина не имела понятия. Вероятно, было всегда вместе с ней.
А ведь она пропала не только из жизни Кирилла, но и остальных — все эти дни сидела дома, изредка пересекаясь со своей соседкой. Никто не должен ее видеть такой… такой разбитой и слабой. Никто не должен знать, как она нервно кусает губы и как делает шумный глубокий вдох, когда подступающие слезы жгут глаза. Для всех Дарина всегда весела, всегда красива и всегда полна сил.
Ничего, это все скоро пройдет. И она станет прежней. Скоро глухая боль в груди замолчит, исчезнет. Скоро… Время, ведь, как говорят, лечит. И не только время, но и вкус победы.
