— Мам, а почему это? Оно какое-то блеклое. Смотри, вон то, синее, гораздо красивее!
— Дочка, милая, я ведь всегда одеваюсь в одежду приглушенных тонов. Такова традиция. Я уже не настолько молода, чтобы надевать яркие цвета.
— Как это не молода? — озадаченно выпалила Кицунэ. — Мама, ты же совсем еще не старая, почему же пытаешься спрятать красоту, одеваясь в невзрачное?
— Таковы цвета пожилого возраста.
— Но ты не пожилая! Вот бабушка Така — пожилая! А ты еще нет!
— Но, милая, мне же уже почти семьдесят лет! — продолжала упорствовать Хикари. — Бабушка Така… я хотела сказать, благородная леди Така старше меня всего на четыре года.
— Се… — пискнула одна из служанок, осекшись на полуслове и зажав себе рот ладошкой. Все без исключения смотрели на Хикари с искренним изумлением.
— Шестьдесят семь, если быть немного точнее, — смущаясь, пролепетала камигами-но-отоме. — Возможно, я и выгляжу моложе, но традиции… устои…
— Прошу простить нам наше удивление, благородная госпожа, — служанки поклонились, извиняясь за недостойное поведение перед клиенткой. — Мы не желали смущать вас. Не сочтите за недоверие, но на вид никто на свете не дал бы вам больше тридцати пяти лет. В легендах старой империи говорится, что красота камигами-но-отоме никогда не увядает, и сейчас мы своими глазами видим, что это правда.
— Вот именно! — встряла Кицунэ. — Мама, ты еще очень и очень молодая!
Стащив с подставки кимоно самых ярких красок, Кицунэ протянула его Хикари и, видя сомнение в глазах мамы, уверенно заступила ей дорогу к поблекшим одеждам цвета старости.
Хикари сдалась столь яростному напору, приняла из рук Кицунэ яркое кимоно, и служанки радостно засуетились вокруг нее. Еще бы! Они всю жизнь после будут хвастаться подругам и клиенткам, что когда-то помогали наряжаться настоящей камигами-но-отоме, легенде среди людей и объекту подражания множества красавиц!
Служанки старались вовсю, и вскоре, когда Хикари взглянула на свое отражение в зеркале, она увидела в нем молодую леди, способную затмить своей красотой любую из чопорных придворных дам.
— Это… так волнительно… — Хикари приложила ладонь к щеке, пряча заалевший румянец, и скромно опустила ресницы.
— Мам, — Кицунэ сделала шаг к ней и обняла за талию. — Ты так мило стесняешься!
Хикари снова взглянула в зеркало, а потом на свою дочь, в глазах которой искрилось восхищение. С первого момента, как в жизни старой леди появился этот ребенок, мир вокруг заиграл совсем иными, обретающими насыщенный цвет, красками. Теплое солнышко счастья согревало ее, и теперь вдруг трепетная оттепель сменилась великой, сметающей тьму и холод, весной. Женщина почувствовала, как расцветает ее душа. Сейчас, в один прекрасный миг, она вдруг поверила, что на самом деле вовсе не бабушка, как считала раньше, а молодая мама. Что жизнь еще не закончена и впереди много, очень много радостных дней.
Лица людей, дожидающихся леди Хикари и Кицунэ в коридоре, цвели радостными улыбками. Испытания долгого и опасного пути позади. Разве это не повод для счастья?
— Какие все стали красивые! — Кицунэ в восторге всплеснула руками и, забыв даже покрасоваться сама, побежала любоваться бабушкой и Йори.
На леди Таке было строгое кимоно черного цвета, единственными украшениями которого были круглые значки клана на плечах, спине и рукавах да рисунок диковинного зверя с длинным пышным хвостом, кольцом обнимающий ноги пожилой женщины на уровне голени.
— Бабушка, а это кто? — с интересом и восхищением спросила Кицунэ, разглядывая волшебного зверя, с хвоста которого слетали крошечные хлопья белых снежинок. — Лисичка?
— Лисичка у нас одна, юная госпожа, — ответила леди Така. — А это — Инуюки, герой из старинных легенд, который отогнал метель и морозы от дома последних людей, когда великие льды едва не погубили жизнь на всей нашей планете. Изображение Инуюки считается зимним оберегом, защищающим путника в дороге от снежных бурь и страшных морозов. Когда среди зимы воздух теплеет и морозы отступают, говорят, что Инуюки резвится и машет своим длинным хвостом.
— Значит, это собачка? А он правда существует?
