Наконец, когда боль стала невыносимой, Каллия остановилась и остановилась отдышаться.
Она слышала лишь тишину, пытаясь успокоить колотящееся сердце. Адреналин все еще циркулировал в ее теле, но паника, к счастью, улеглась. Постепенно успокаиваясь, Каллия стала осматриваться, поворачиваясь кругом.
Вокруг один лес, но непонятно, как далеко она ушла от пещеры. Было темно, но лунный свет проникал сквозь высокие сосны над ней и освещал покрытые инеем ветки, заснеженную землю и густой подлесок. Ветер дул ей в лицо, а по спине побежали мурашки. Вспотевшая от бега Каллия вдруг почувствовала озноб. Она поплотнее завернулась в плащ и отругала себя за глупость.
Где-то наверху закричала сова. Справа от нее зашуршали сухие листья и треснули ветки. С колотящимся сердцем Каллия развернулась, понимая всю опасность ситуации.
Она заблудилась. Сердце забилось с нечеловеческой скоростью, пока Каллия пыталась выяснять, с какой стороны пришла, но все вокруг казалось абсолютно одинаковым.
«Проклятье!»
Страх грозил вылиться в отчаяние. Ветер выл в деревьях, грозно напоминая, что она одна. Каллия снова задрожала и крепче завернулась в плащ. Каждый треск ветки и кустика, каждая тень, двигающаяся по лесной земле от деревьев, все больше нервировали ее.
«Успокойся, подумай. Все это в твоем воображении».
Логика взяла верх. Именно эта часть характера не раз ее спасала. Ладно, нельзя же стоять тут столбом бесконечно долго. Надо переждать до утра, когда будет светло. Тогда можно увидеть, куда идти. Титус упомянул мост и ущелье. Если удастся найти их завтра, то по следу она дойдет до поселения полукровок. А тем временем стоит найти место переждать, где-нибудь подальше от сил природы и хищников.
Она поежилась, зная, что не стоило позволять эмоциям брать над собой верх. Нужно было остаться в той пещере, даже если бы пришлось терпеть общество Зандера. Проклятие, и у кого теперь нет мозгов?
Составив план и чувствуя себя немного лучше, Каллия пробиралась по лесу, пытаясь выяснить, куда податься. Темнота была такой непроницаемой, что совершенно невозможно что-то увидеть, кроме стволов деревьев, которые напоминали зеркальные серые отражения друг друга.
Она медленно повернулась, осматриваясь, затем взглянула влево и застыла.
Разве такое… возможно? Неужели?.. Ей показалось, что она увидела оранжевую вспышку. Похожую на пламя или… лагерный костер.
Костер? Здесь?
Вот опять! Каллия присмотрелась. Неужели это сияние – свет из окна хижины?
В любом случае, она почувствовала всплеск адреналина. Ведь хижина с костром означает, что поблизости есть люди или полукровки, точно не демоны, потому что тем для выживания не нужны удобства. И поэтому Каллия с облегчением вздохнула. Она точно не одна. И, слава Зевсу, готова встретиться с людьми, а не с демонами, в любое время дня и ночи.
Целительница медленно и неуверенно брела к свету – огонек мерцал вдалеке между деревьями. Каллия уверяла себя, что, хотя прошедший час был настоящим адом, кое-что хорошее случилось: теперь с Зандером покончено навсегда.
Он явно дал понять, что чувствует к ней: ему наплевать. Большего знать не нужно.
Ни за что на свете она его не простит.
* * *
В доме стояла мертвая тишина, когда Макс вылез из огромной пуховой постели, которую ему отвели в западном крыле поместья, и беззвучно ступил на деревянный пол.
Он почти ожидал, что сейчас кто-то прибежит с дубиной и побьет его, но ничего не случилось. Макс осторожно открыл тяжелую створку. От ночной прохлады по спине побежали мурашки, но дверь распахнулась совершенно беззвучно. На мгновение мальчик представил, что какой-то неведомый бог наконец на его стороне, а затем отбросил эту мысль. Никто никогда его не поддерживал. Лишь он сам заботился о себе.
Макс тихонько выскользнул из комнаты. Темноту прорезал лишь слабый лунный свет из окна в конце коридора. А так как ему впервые дали пижаму – голубую фланелевую пижаму в клеточку, ‒ то он не чувствовал особого холода. И знал, что может привыкнуть к такой жизни: теплая кровать, чистая одежда и еды до отвала. Но он был достаточно умен, чтобы понять: подобное долго не продлится. Аталанта всего лишь старается взять его на крючок. Только непонятно, для чего, но это точно ничем хорошим не кончится, по крайней мере, для него, Макса.
