Пятьдесят один год назад: славное победное военное лето. Тринадцать ребятишек тогда разместились в деревушке в тени уэльских гор; большинство из них впервые оказалось так далеко от дома, впервые увидели ферму. Эвакуация стала для них огромным приключением.
Когда на ферме появился старик, он показался им совсем древним, но это продолжалось только до тех пор, пока он не начал рассказывать им дикие и удивительные народные волшебные сказки.
Джудит повернула ключ в двери спальни для гостей и толкнула ее. Пылинки заплясали в ярких лучах послеполуденного солнца, и она непроизвольно чихнула.
Целыми неделями старик поддразнивал их, рассказывая о разных тайнах, намекая на то, что все дети были совершенно особенными, и совсем не случайно их привезли именно в это местечко.
Джудит открыла гардероб и сморщила нос от горьковато-сладкого запаха нафталиновых шариков.
Пятьдесят один год назад, но с таким же успехом это могло происходить и сто пятьдесят один год назад. Взрослые люди, жившие рядом с ними, ни о чем не подозревали, разрешая детям болтать со старым бродягой. Ничего подобного не могло бы случиться с современными детьми, прежде всего потому, что их родители попросту не позволили бы им даже приблизиться к старику.
Бежали недели, и старик все время называл их необыкновенными, своими воинами, своими юными рыцарями, своими Хранителями. Однако лето близилось к концу, и когда наступил август, он стал особенно настойчиво повторять свои истории. Теперь он начал говорить с детьми поодиночке, рассказывая им необычные сказки, волновавшие, пугавшие истории, которые каждый из них знал уже почти наизусть. Она вспоминала об этом каждый июль, перед наступлением августа, а вместе с ним древнего кельтского праздника Лагнасада, или Ламмаса.
Джудит поежилась. Она и сейчас могла вспомнить историю, которую старик приберег для нее. Позже Джудит попыталась использовать обрывки ярких мечтаний и пугавших ее кошмаров, когда попыталась начать карьеру детской писательницы; но перенесенные на бумагу фантастические образы теряли часть своего могущества.
Порывшись в гардеробе, Джудит Уолкер извлекла из него тяжелую шубу, вышедшую из моды еще в шестидесятые годы. Повесив шубу на дверь, Джудит достала из одного необъятного кармана что-то, завернутое в бумагу, перенесла сверток на кровать и с большой осторожностью распаковала его.
Требовалось недюжинное воображение, чтобы представить себе, будто большой кусок ржавого металла, хранившийся в пожелтевшей от времени старой газете, мог оказаться рукояткой и частью лезвия меча. Однако она никогда не сомневалась в этом. Тогда, пятьдесят один год назад, когда старый бродяга впервые вложил этот металл в ее ручонки, он прошептал ей на ухо настоящее имя древнего оружия. Она словно заново ощутила возле своего лица его пряное и неприятное дыхание. Все, что ей нужно было сделать — назвать меч его настоящим именем, однако долгие годы она не произносила этого имени...
— Дирнуин.
Джудит Уолкер взглянула на обломок металла, который она теперь держала в руке, и повторила имя:
— Дирнуин, Меч Риддерха.
Однажды он вернулся к жизни, из его рукоятки появились холодные зеленые языки пламени, образовав недостающую часть клинка.
— Дирнуин, — позвала Джудит в третий раз.
Ничего не произошло. У святого не было могущества. Возможно, что никогда ничего не происходило, и все нужно было приписать ее собственному воображению. Мечты юной девушки... Она опустила ржавый металл на кровать и стряхнула ржавчину со своих морщинистых рук. У ржавчины тот же цвет, что и у крови...
У Томаса, Джорджины, Нины и Беа тоже хранились древние святыни. Джудит была убеждена, что именно из-за этого их пытали, а потом зверски убили. Однако пятьдесят один год назад последними словами старика, которые услушал от него каждый из Хранителей, было предупреждение:
— Никогда не собирайте святынь вместе.
Никто не посмел спросить его — почему?
