Снова раздались телефонные звонки, и Ричард заволновался, продолжая оставаться в воде. Где был Макс? Что за дьявольщина происходила? Он начал грести к лестнице, и злость придавала его движениям отрывистость, могло показаться, что он рубил воду.
Ричард Фентон успел заметить в воздухе четкие очертания какого-то круглого, темного предмета, прежде чем тот ударился о поверхность бассейна и ушел в подсвеченную воду за его спиной.
— Господи Иисусе! — Фентон огляделся; одно из украшавших помещение растений упало из кашпо, в котором висело. Он обернулся, осматривая воду в поисках растения. Если он сейчас же не вынет его из воды, земля засорит фильтры.
— Макс! Макс!
Где только мог быть этот ублюдок? Еле сдерживая свой гнев, Ричард продолжал искать упавшее растение. Он обнаружил его в глубокой части бассейна, окруженное расплывавшимся пятном темной земли, и добрался до него. Он собирался заставить кое-кого заплатить за очистку бассейна, за новые фильтры и за доставленный ему испуг — в конце концов с ним мог случиться сердечный приступ. Он потребует платы с садовников, устанавливавших растения, или с архитектора, или со всех их вместе. Вынырнув на поверхность, он сделал глубокий вдох и снова погрузился в воду. Но только тогда, когда он подплыл к клубившейся вокруг растения темной туче, он понял, что к ней примешивался розовый цвет, который смешивался с черным и был отчетливо виден сквозь тонкие ветви растения. Когда он коснулся большого кома земли, ком откатился... и Ричард Фентон увидел перед собой отрезанную голову своего слуги: глаза на бледном лице были широко раскрыты и будто смотрели на хозяина, лицо исказила гримаса изумления. Рот был открыт, и бледно-розовая кровь толчками вытекала из него.
Фентон поднялся из бассейна, кашляя и задыхаясь от сухого кашля, сердце в его груди стучало так лихорадочно, что ему казалось, он ощущал, как дрожит кожа от сердцебиения. Он откашлялся от воды, которой успел наглотаться, почувствовал тошноту и с усилием проглотил слюну. Его так трясло, что он едва мог держаться за перила металлической лестницы, но наконец он оказался на скользких холодных плитах кафельного пола. Ричард попытался привести в порядок свои мысли, однако голова кружилась, мышцы груди сжались так, что стало трудно дышать, а перед глазами плясали черные круги. Низко наклонившись, он глубоко вдохнул и выпрямился. Когда кровь прилила к голове, Фентон пошатнулся, однако теперь к нему вернулась способность ясно мыслить.
В сейфе за его столом находилось заряженное ружье, на стене кабинета висели дробовики, кое-что лежало и в нижнем ящике комода. Все, что ему требовалось сделать... Вода забулькала, послышался звук лопавшихся пузырей. Фентон обернулся. Голова Макса всплыла на поверхность и теперь покачивалась на воде, словно грязный буек.
У Ричарда Фентона ни на миг не возникло сомнения в том, что настоящей мишенью был не Макс, а он сам. За долгую жизнь он успел приобрести многих врагов, вел великое множество рискованных дел и часто оказывался вынужден «позаботиться» о людях, встававших у него на пути. Но все это было в далеком прошлом. Уже долгие годы он не проявлял никакой активности...
Но у людей бывает хорошая память.
Ричард Фентон прошлепал босыми ногами к двойным дверям и вышел в круглую оранжерею, связывавшую здание дома с бассейном. По испанскому кафелю тянулся кровавый след. Тот, кто убил Макса, тащил его голову по этим плитам, чтобы затем бросить ее в воду... а это означало, что они наблюдали за ним... это означало, что они все еще находились в доме... это означало...
Можно забыть об оружии. Если кто-то ждал его, то, несомненно, они находились в его кабинете. Он мог бы пройти через прихожую, через кухню и попасть в гараж. Ключи всегда хранились в машинах.
Низко пригнувшись, Ричард пробежал по кафельным плиткам и оказался в прихожей. После холодного кафеля у него под ногами оказался ковер, показавшийся ему очень теплым. А кроме того, влажным. Он поднял ногу. Она была липкой от крови.
Фентон обернулся и тут же обеими руками зажал рот, чтобы удержаться от крика, но было уже поздно. Эхо разнесло его вопль, полный ужаса, по пустому дому. Тело Сьюзен покачивалось перед его глазами, привязанное за одну ногу к карнизу для штор. Ее горло было перерезано так глубоко, что голова запрокинулась, и видны были зияющие сосуды и краешек белой кости. Ее лицо превратилось в красную маску, светлые волосы теперь стали темными и жесткими. Она даже не успела снять очки.
