– Значит, пока отдыхаем, – подвел итог разговору Креон. – Ну что, прогуляемся до бара, на «процедуры»?
– Можно, – кивнул Александр.
Как бы ни шли дела, он не видел смысла отказываться от хорошего вечера.
– Прямые критские дороги… – с восторгом пробормотал сатра в дорогом темно-фиолетовом костюме, проявляясь из пустоты рядом с подвешенным над водой джипом. Вместе с ним проявилось и все судно – серый плот-понтон размером восемь на шесть метров, пустой, с невысокими перилами по бортам. В передний край этого понтона и врезался «гелен». – Вас за плохое поведение с моста выгнали?
Иво от удара о переднее сиденье соображал с трудом, зато пристегнутый и оттого почти не пострадавший Часовщик бодро ответил:
– Пробки, будь они неладны, объезд ищем!
Судно медленно шло в сторону Петропавловской крепости.
– Разворачивай, – потребовал элохим, который, судя по всему, от боли и слабости не мог встать с места. – Разворачивай, я сказал!
Для подтверждения угрозы Атаниэль поднял пистолет, но ствол его ходил ходуном, словно описывая в воздухе силуэт щеголя-сатра.
– Сами разворачивайте, – хладнокровно ответил «зеленый», спокойно достал телефон, набрал номер и сказал в трубку: – Полный отбой, за мной неустойка.
Затем отошел к краю понтона и, сунув руку в воду, что-то сделал. На поверхность вынырнул небольшой водный мотоцикл, видимо прикрепленный под понтоном на всякий случай.
– И, если встретите Стаса, передайте ему, что он свою часть договора не выполнил.
Иво хотел крикнуть вслед отплывающему от понтона сатра, что Стасу теперь никто и ничего не предъявит, но решил, что это будет слишком театрально. Если быть откровенным, то невозмутимый сатра произвел на него впечатление.
Часовщик быстро разобрался с управлением понтоном, поцокал на талисман, державший под мороком судно и все, что находится на нем.
– Аглицкая работа, – заявил он. – Я такой как-то раз заряжал, но этот посложнее и похитрее будет – он с психогенератором, чтобы, значит, все вокруг обплывали. А на угрозу сверху британцы явно не рассчитывали.
Вместе с тяжеленным джипом плот шел неохотно. Иво, оставив уснувшего, несмотря на все встряски, щенка в машине, обошел пару раз «гелен», разминая ноги и пытаясь избавиться от головокружения, и на втором круге обнаружил, что одна секция под его ногами звучит иначе, чем другие. Он наклонился, стукнул по металлопластику и убедился, что здесь и впрямь что-то есть.
– Дай я, – подошел Тек-Чат. – Вот тут должен быть рычаг… Нет, кнопка… Ага, вот так нажимаешь, а здесь подхватываешь!
Он ловко подцепил край панели и, кряхтя, вытащил из центра судна довольно большой ящик. В образовавшейся внизу дыре плескалась вода.
– А открывается эта штука… – Часовщик полностью ушел в загадку, хлопая по ящику с разных сторон. – Открывается вообще просто! Оп-па!
Под откинутой крышкой обнаружился темноволосый человек. Хотя, присмотревшись, Иво по заостренным ушам и ногтям, больше похожим на когти, понял, что это оборотень – невысокий крепыш, совсем еще пацан. Он лежал неподвижно, с закрытыми глазами, а потом внезапно открыл их и спросил:
– Ху ар ю?
– Чего? – заинтересовался Тек-Чат. – Это по-каковски?
– По-английски, – пояснил Иво. – Спрашивает, кто мы, а мне ему даже сказать нечего.
– Я ему объясню, – элохим с кряхтеньем вылез из наискосок торчащего в понтоне джипа. – Отойдите на всякий случай – если он в драку полезет, всех троих здесь же положит, мы не в том состоянии.
– Да и он не лучше, – попробовал спорить Иво.
– Пожалуйста, отойдите, – настойчиво повторил Атаниэль.
Человек и Часовщик отошли в сторону. Понтон не плыл, а скорее дрейфовал в сторону Исаакия. Иво почувствовал, что теряет сознание. Вялыми руками он отогнул рубаху и обнаружил, что, несмотря на картонные футляры, часть ампул разбилась.
Отколов края у четырех, воспитанник слаш выпил их одну за другой.
– Это чего? – поинтересовался Часовщик.
– Не знаю, – признался человек. – Но эта штука позволяет мне не умереть.
Тек-Чат взял одну пустую ампулу, понюхал и пораженно про-изнес:
– Как ты это пьешь? Это же даже нюхать невозможно!
Иво удивленно посмотрел на ушастого водителя. По его мнению, лекарство было слегка терпким, но вообще-то безвкусным. Воспитанника слаш мутило, но сознание слегка прояснилось.
