Верог шел по мосту к Петропавловской крепости, неся Иво на плече. Мимо них ходили люди – но никто из них не замечал вампира и его ношу. Одиннадцатый равелин, который Иво видел только снаружи и о котором большинство петербуржцев ничего не знало, словно веретено вырастал из невысокой хозяйственной постройки вблизи Иоанновского равелина и издали выглядел воздушным, однако вблизи потрясал размерами.
Стас поднялся по тонкой лестнице, увернувшись от идущего навстречу джинна – тот не обратил на вампира и его ношу внимания, хотя не заметить их не мог.
– Раньше Петропавловскую крепость использовали как тюрьму, – сказал верог. – Она очень удачно расположена, и сбежать отсюда непросто. Тогда нашей «Ложе» хватало подсобных помещений. А десять лет назад нам потребовался более серьезный оплот, и мы поставили Одиннадцатый равелин, который без всякого согласования с ЮНЕСКО стал частью ансамбля Петропавловской крепости. И именно здесь ты проведешь свои худшие часы. Гордись, парень, в крепости до тебя сидели многие известные личности.
Все это время Иво молчал – он чувствовал, что может выплюнуть кляп и сказать что-то в ответ, но Маж четко и однозначно предупредил – Стаса злить нельзя ни в коем случае, раздраженный, он может выкинуть что-то новое. Альв уверенно говорил, что Иво поместят в одну из трех камер, остальные были либо слишком комфортабельными, либо рассчитаны на более опасных пленников. А от того, в какую именно из трех, зависело, насколько трудным окажется пребывание воспитанника слаш в этих стенах. Маж в свое время побывал в каждой из них, и каждая годилась для их плана – но в разной степени.
Два поворота налево, подъем по узкой лестнице – выбор остался из двух камер, лучшего и худшего вариантов. Верог на секунду заколебался, и Иво, помня наставления Мажа, слегка дернулся – Стас тут же повернул налево, неся пленника в камеру с более суровыми условиями, которая в то же время была значительно предпочтительней для исполнения их плана.
– Вот здесь ты проживешь свои последние мгновения, – спокойно заявил «красный» и кинул Иво в яму, на полтора метра наполненную водой. – Здесь ты расскажешь мне все, что знаешь, – хотя я и так вижу, что никакой ценной информации у тебя нет и быть не может. Сейчас откроется клетка, и оттуда к тебе вытолкнут крыс. Если ты будешь недостаточно быстро мотать головой, они съедят твои уши и нос, а потом, если успеешь, сойдешь с ума. Но, вполне возможно, ты утонешь раньше.
Стас вышел, и Иво встал и огляделся. Естественно, он ничего не увидел – вместе с верог из камеры исчез и последний лучик света. Вода пахла протухшими водорослями, пол был неровным и осклизлым. Даже стоять оказалось непростой задачей.
«Восемнадцатый камень от двери по левой стороне, сразу над водой, шестой снизу, – вспомнил наставления альва Иво. – В центре камня два выступа».
Прежде чем найти искомый кусок стены, он несколько раз поскользнулся и даже чуть не утонул, неожиданно для себя потеряв ориентировку в непроглядной мутной воде, тыкаясь в неровные пол и стены в поисках поверхности.
«Интересно, как альв смог прожить здесь полгода, ведь его эта жижа должна была скрывать с головой, – внезапно понял Иво, нащупав нужный камень. – Может, он просто гораздо легче воды и не мог утонуть?»
И тут на едва выглядывающее над поверхностью плечо с легким писком взобралась крыса. Парень смахнул ее рукой, и в рукав тут же вцепился второй зверек.
Маж утверждал, что крыс в камеру выпускают всего шесть, и даже называл их по именам – несколько месяцев голохвостые были его единственной компанией, и альв сумел в какой-то мере подружиться с ними. А перевели его отсюда в более суровое место именно потому, что сочли привыкшим и даже в какой-то мере полюбившим камеру.
Иво взмахнул рукой, сбрасывая крысу, и почувствовал очередного мохнатого гостя, цепляющегося сзади за волосы. Около минуты парень отмахивался от зверьков, а потом решил плюнуть на них. Альв утверждал, что крысы, которых каждый вечер выпускают из клетки, а утром открывают узкий лаз обратно, просто ищут опору и грызть его не будут – во всяком случае, поначалу.
