Они вернулись домой в наилучшем расположении духа, при этом мистер Коркоран про себя несколько недоумевал: день клонился к вечеру, а мисс Хэммонд ни разу за день не попалась ему на глаза. Он мало верил, что она образумилась, и не возлагал надежд на воцарение покоя в Хэммондсхолле до своего отъезда.
Между тем для Софи Хэммонд этот день был подлинно тяжёлым. Мистер Стэнтон выбрал именно его, для того, чтобы рассказать кузине о своих чувствах и предложить ей себя. Девица искренне недоумевала: как может этот человек не понимать, насколько он не интересен и не нужен ей? Теперь в ней, как в зеркале, отражалось тоскливое неприятие мистера Коркорана, но оно не осмыслялось. Впрочем, кем и когда оно осмысляется? Софи не могла понять — неужели мистер Стэнтон не понимает, что не любим? Но сама понять и осмыслить, что безразлична мистеру Коркорану — не могла, и была убеждена, что на самом деле тот просто скрывает свои чувства или боится открыться ей, или… Впрочем, самообман, к которому в подобных случаях прибегают даже весьма неглупые люди — поразителен.
Клэмент же торопился. Он видел, как кузина всё больше увлекается чёртовым Коркораном, и от одной мысли, что тот опередит его и получит Софи — ему становилось дурно. Он, Клэмент, должен понимать, что может предложить ей. Стэнтон решил поговорить с братом о наследстве, не подумав, просто — разозлённый и взволнованный намёками Чарльза и Гилберта, репликами лакеев да восторгами дяди. Но что было делать с отказом Коркорана от наследства, столь изумившим его? Передать его милорду Хэммонду было немыслимо — это он по размышлении понял. Одержанная победа оказалась бесполезной и глупой. Он чуть пришёл в себя — и с новой явью заметил откровенную влюблённость кузины в проклятого Коркорана.
Стэнтон сделал мисс Хэммонд формальное предложение, не упустив и тот факт, что именно он станет владельцем Хэммондсхолла, ибо мистер Коркоран отказался от своей доли наследства в его пользу при свидетелях. На мисс Софи это не произвело ни малейшего впечатления. Даже если бы кузен унаследовал бы корону Стюартов, ей было бы это безразлично. Она глубоко сожалеет, но выйти за него не может, ответила она. Она не любит его и не полюбит никогда.
Слова Софи убили Стэнтона. Клэмент ощутил странную, почти осязаемую беспомощность. Рушилось всё, на что он четыре года возлагал надежды, чем жил, чем дышал. Обездвиженный и полупарализованный, он сидел в гостиной ещё час после того, как мисс Софи ушла.
Ненавистный Коркоран, отец Доран и его сестрица Бэрил появились в гостиной, когда лакеи уже зажигали свечи. Почти следом за ними через другие двери вошли милорд Хэммонд, мисс Софи и мисс Морган. Стэнтон не заметил их. Гнев, отчаяние и злость спрессовались для Клэмента в едкой фразе, которою он походя бросил сестре.
— И ты туда же? Куда павлины, туда и вороны?
Дорана качнуло. В глазах потемнело. Этот хам ещё зовёт себя джентльменом? Он ринулся к Стэнтону и, схватив его за фалды фрака, сильно встряхнул, едва не опрокинув, но в ту же минуту на его плечо легла белая рука мистера Коркорана.
— Полно, Патрик. — Кристиан наклонился к уху мистера Стэнтона и что-то прошептал.
Стэнтон побелел, после чего подошёл к мисс Бэрил и принуждённо спокойным тоном попросил прощения за грубость. Мисс Бэрил испуганно кивнула. Все сделали вид, что не заметили произошедшего инцидента, и только милорд Хэммонд брезгливо поморщился: лишь воспитание помешало ему высказаться по этому поводу публично.
Любопытно, что мисс Бэрил Стэнтон ничуть не задумывалась о внимании, которое с недавних пор оказывал ей мистер Доран. Насмешки брата уверили её, что жениться на ней мужчина может захотеть только из-за тридцати тысяч её приданого, она давно смирилась с этой мыслью и, заметив, что никто из друзей брата не оказывает ей никакого внимания — даже формального, стала думать, что и тридцать тысяч фунтов мало, чтобы сделать её привлекательной. Благожелательная доброта кузена вызывала ответную благодарность, но влюбиться в мистера Коркорана было, в её понимании, безумием. Аргументы в защиту этого мнения она уже изложила кузине Софи. Мистер же Доран казался ей человеком разумным и привлекательным, его суждения были основательны и здравы, ей были приятны беседы с ним. Последняя сцена в гостиной поразила Бэрил. Она давно привыкла к издевательствам брата, и редкие его слова по-настоящему задевали её. То, что мистер Доран столь горячо вступился за неё, было весьма странно. Бэрил увидела в этом проявление благородства и жалости к ней, этот поступок в глазах Бэрил делал ему честь, но у неё и мысли не возникало о чём-то большем, пока к ней в гостиную не вошла после ужина Софи Хэммонд.
