Ревностный Святитель старался поддерживать христианское благочестие в народе. «По заамвонной молитве на литургии, – писал он 14 июля 1763 года, – в каждый воскресный и праздничный день читать или толковое Евангелие, или из другой книги, принятой Святой Церковью, или хотя полезное слово Пролога; в иные воскресные дни читать по следованной Псалтири весьма полезное, возбудительное для сонной и нерадивой души слово святителя Кирилла Александрийского «На исход души». Святитель рассылал по епархии краткие наставления для чтения в церквах: «Како подобает в святой храм входить на славословие»; «Что всякому христианину от младенчества до смерти в памяти всегда содержать должно»; «Примечания некая для возбуждения себя от сна греховного»; «Объяснение христианских обязанностей». Святитель предписывал духовенству внимательно следить за тем, чтобы прихожане приходили в храм в воскресные и праздничные дни и на службе стояли бы благоговейно, заботился преосвященный Тихон и о том, чтобы не было бесчиний на площадях, особенно в праздничные дни. Узнав, что по местам миряне во время службы Божией пьянствуют, шумят и поют песни, Святитель 16 июня 1765 г. предписал священникам удерживать прихожан от таких безобразий, а о непослушных доносить ему. Ревностно восставал он против бесчинств масленицы. В то время в Воронежском крае еще продолжали совершать разгульное празднование, посвященное языческому божеству Яриле. «Праздник» начинали в среду после Троицына дня и продолжали до вторника Петрова поста. Жители Воронежа и соседних поселений собирались на площадь, бывшую за Московскими воротами города. Молодой человек с бумажным колпаком на голове, обвязанный лентами, цветами, колокольчиками, плясал на площади, и с ним все плясало и бесновалось – являлись пьянство, кулачный бой, драки и всякое безобразие. Святой пастырь сам явился на площадь с обличением против «смердящего» праздника и говорил с такой силой убеждения, что тут же шалаши и лавки были разрушены и народ разошелся. После этого преосвященный Тихон произнес в соборе проникновенное слово, во время которого народ плакал. Многие, увлеченные древностью языческого обычая, в смысл которого не вдумывались, приходили к Святителю и каялись в сокрушении сердца. Ревностная проповедь пастыря увенчалась полным успехом: празднование Яриле более не повторялось... «Деятельность святителя, – пишет митрополит Евгений (Болховитинов), – простиралась до того, что он никогда не бывал празден и, когда по пастырству требовались какие-нибудь приуготовления, то часто проводил он целые ночи без сна и не мог успокоиться, пока не окончит своего дела. Поутру обыкновенно занимался он рассматриванием епаршеских дел, и беспристрастие его в суде было примернейшее. После обеда, по кратком сне, он упражнялся почти всегда до полуночи в сочинении поучений, наставлений и увещаний своему духовенству и народу. Вместо отдохновения, занимался он чтением святых отцов, а наипаче Златоуста... Для собеседования с приезжающими к нему меньше всего употреблял он времени, да и самые свои собеседования занимал больше благочестивыми и нравоучительными рассуждениями. Но людям бедным всегда был свободный к нему доступ. Чувствительное сердце его никаким предметом столь страстно не занималось, как вспоможением бедности и утешением скорби. Не довольствуясь частым приниманием бедных в своем доме, он еще имел обыкновение каждый праздник Пасхи, Рождества Христова и в иные некоторые дни, как-то: в неделю мясопустную и во все заговенные дни, рассылать по нескольку денег в богадельни, в остроги и к другим заключенникам. Иногда сам даже, переодеваясь в простое монашеское платье, по вечерам в помянутые дни приезжал в тюрьмы к узникам, как бы посланный от своего имени, и, подавая им милостыню, делал им притом словесные к терпению наставления, увещания и утешения. Темнота ночи сперва не позволяла узникам узнавать сего высокого милостынодавца и утешителя; но когда, по нескольких посещениях, они начинали узнавать его или по сладкословесным его увещаниям, или по слуху народному, то он прекращал на несколько времени свои к ним приезды и вместо себя посылал подчиненных своих монахов»
