В информационной программе «Время» нам рассказали о пленуме политбюро компартии, калейдоскопически промелькнули заводы, фабрики, комбинаты, тракторы и культура. Явно созрели вопросы спорта и прогноза погоды, и именно в это время весь экран занял, по объявлению ведущего Балашова, политзаключенный, осужденный за антисоветскую агитацию и пропаганду, Григорий Зиновьевич Фельдман.
И сказал Гриша: «Израиль – страшное государство, они мучают бедных арабов, стыд и срам им. День и ночь они только о холокосте и говорят, а сами арабам и палестинцам геноцид устраивают, да и вообще, я и представить себе не могу, чтобы на свете существовало что-либо ужаснее сионизма. Что касается лагеря, в котором я нахожусь, меня тошнит от этих моих так называемых соузников, как их собралось вместе столько негодяев, что это еще за несчастье! Советский народ, прости меня, хотя меня нельзя простить и не следует прощать».
Гришу в программе «Время» сменили спорт и прогноз погоды, а ошеломленные заключенные потихоньку двинулись к баракам. Я с одеялом и матрасом поспешно вернулся в постель. Гриша, одетый и обутый, развалился на своей койке в трех метрах от меня. После некоторой небольшой возни снаружи в барак вошла так называемая «делегация позора» во главе с Фредом Анаденко. В делегацию входили Миша Поляков и Жора Хомизури. Эта делегация из трех человек двинулась к койке Фельдмана.
– Григорий Зиновьевич, чем ты можешь оправдаться? – спросил тихим голосом Анаденко.
– Чем я могу оправдаться? – переспросил Гриша, и в его голосе промелькнул наигранный украинский акцент. – А вот чем!
Гриша повернулся, показал делегации зад, и зад издал такой оглушительный звук, который удивил бы даже славного автора «Гаргантюа и Пантагрюэля» Франсуа Рабле.
– Выходит, ты не человек, – сказал изверившийся Анаденко, и комиссия покинула барак.
С этого дня Гриша стал политическим прокаженным, и никто к нему не приближался. Он очень быстро сдал и опустился. Особенно переживали его падение наши евреи – дескать, этот апологет арабов опозорил нас.
Гришу помиловали и освободили 9 февраля 1987 года. Пять дней спустя, 14 февраля, в Барашевской зоне не осталось ни одного «демократа», в эпоху перестройки время политических заключенных кончилось. Израиль долго отказывался принимать Фельдмана. Говорят, в этом деле был замешан «Моссад». Я не исключаю, что и бывшие его сокамерники не болели за его алию. В течение двадцати лет Гриша тщетно пытался добиться расположения разобиженных соотечественников и лишь в 2006 году достиг желаемого – на Землю обетованную вступил уставший и истощенный семидесятилетний старик. Оказывается, сойдя с трапа самолета и едва ступив на израильскую землю, он громко крикнул по-русски: «Простите меня!» – и тут же, в тель-авивском аэропорту, испустил дух.
Жора – он же Георгий Павлович Хомизури, он же Эрнест Гараев, он же Некоба, он же Апарек Гулагури, он же Двадцать Шесть, – наподобие Себастьяна Баха, описанного американским поэтом Карлом Сэндбергом, был человеком чисел.
Он родился, чтоб познать числа.
Он десятки соотносил с пятерками,
Связал их, влюбил их,
Сделал общим их ложе.
Жора мог днем, в пятнадцать минут третьего, прибежать взбудораженным и с тревогой заявить, что через минуту тебе до возраста Христа останется ровно миллион минут! Он мог разбудить среди ночи и обрадовать: ровно через сорок четыре секунды до освобождения тебе останется 44 444 444 секунды!
Он разбудил двойки, четверки,
Нарушил их младенческий сон,
Вновь нашептал им заклинание и усыпил их.
Чуть ли не вся зона была взята им на буксир чисел, доведена до одурения и терроризирована шести– и семизначными числами. Естественно, чтоб выполнить работу такого объема, он постоянно что-то писал и подсчитывал. Он знал наизусть не только даты появления на свет каждого заключенного, но и дни рождений их жен и детей, дни ареста и освобождения всех политических заключенных (как нашей зоны, так и заключенных пермских политических зон). Например, он знал, что 21 мая – день рождения Андрея Сахарова, Маши Хомизури, Миши Скрипкина и Республиканской партии Грузии, что это 141-й день года (в високосные годы – 142-й), что в 878 году н. э. именно 21 мая были завоеваны Сиракузы султаном-мусульманином, что в 1674 году в этот день аристократы избрали Яна Собеского королем Польши и великим герцогом Литвы, что 21 мая 1972 года душевнобольной австралиец венгерского происхождения Ласло Тот, между прочим, геолог (это Жора как геолог, но душевно нормальный, подчеркивал особо), повредил «Пьету» Микеланджело в римской базилике святого Петра, и так далее; его бескрайние знания не имели ни начала, ни конца. Наподобие огромной счетной машины он был постоянно включен, считал и считал, не щадя себя. И что главное, в этом счете была точность, однако чему служила эта безошибочная точность, не знал никто. Никто не ведал, почему было важно, что до того или иного события оставалось столько и столько времени, часов, минут или секунд. Хотя что значит, никто не знал – ведь сам Жора-то знал!
