— Платон, — застенчиво откликнулся пес.
— Отличное имя для собаки. И почему же ты шел за мной?
Диалог оказался сложным для ограниченного словарного запаса Платона, однако он прикинулся простачком и с беспечным видом переменил тему:
— Я живу с Мартином Уоршоу! Он ко мне прекрасно относится! Он меня сытно кормит. От Мартина приятно пахнет… Только не… сейчас… а раньше… — похоже, собаке было больно об этом говорить, — …не сейчас…
— Это Мартин послал тебя за мной?
Пес опечалился.
— Он говорит о вас. Он хочет вас видеть. Вы должны с ним встретиться. Вам нужно с ним откровенно поговорить. Без вас он несчастен. — Платон обнюхал тротуар и вопросительно посмотрел на нее: — Можно мне получить что-нибудь сладкое?
— Я не ношу с собой сладостей, Платон. А как Мартин? Как он себя чувствует?
От смутной тревоги вокруг собачьих глаз собрались морщинки. Она глядела на пса и с удивлением понимала, какой выразительной становится морда у говорящей собаки.
— Жаль, что у вас нет сладкого, — нерешительно отозвался Платон. — От Мартина пахнет горем. У нас дома все очень плохо. И теперь мне так грустно из-за Мартина. — Он жалобно завыл.
Жители Сан-Франциско были в высшей степени терпимыми, цивилизованными и космополитичными людьми. Но Миа знала, что прохожие неодобрительно покосятся, если кто-то на их глазах доведет собаку до слез.
— Все в порядке, — утешительно сказала она. — Успокойся. Я пойду с тобой. Мы вместе пойдем к Мартину. Мы встретимся с ним.
Платон по-прежнему скулил и от огорчения не мог произнести ни слова.
— Отведи меня к Мартину, — приказала Миа.
— Хорошо, — с облегчением вздохнул пес и сразу перестал скулить. Приказ как будто успокоил его. — Я могу это сделать. Мне не трудно.
Он с облегчением повел ее к троллейбусу. Пес заплатил, они сошли через три остановки. Мартин Уоршоу выбрал себе дом в северной части Маркета, на Ноб-Хилл. Этот небоскреб из полихромных блоков был построен в 2060-х годах и устоял во время землетрясения. По меркам того времени он считался шикарным: фасад украшала яркая узорчатая черепичная облицовка, а окна и балконы с видом на залив громоздились в живописном беспорядке.
Внутри здания царило эйфорическое оживление. По замыслу архитектора холл был превращен в зимний сад, и от созревших апельсинов и авокадо — они росли в разноцветных горшках — исходил пряный густой аромат. Деревья тянулись ввысь, казались совершенно живыми, и это само по себе создавало хорошее настроение. На ветках копошились небольшие стайки щебечущих птиц.
Вслед за своим провожатым Миа вошла в украшенный росписью лифт. Они поднялись на десятый этаж и очутились на площадке, мощенной крупной каменной плиткой. Яркое освещение сюрреалистически копировало калифорнийский северный солнечный свет. На площадке кто-то вывесил белье, оно сохло на солнце и свежем ветру. Миа миновала просторную оранжерею, купила в магазине-автомате собачьи лакомства в помятом пакете. Платон чрезвычайно оживился, когда она предложила ему это угощение, по форме напоминавшее кости.
На каменном выступе у квартиры Мартина рос куст с пахучими ягодами. Тяжелая дверь распахнулась от удара собачьей лапы.
— Миа Зиеманн здесь, — громко объявил пес.
Гостиная сверкала чистотой и странно походила на старомодный номер отеля: пальмы в кадках, бюро из красного дерева, высокие медные торшеры, столик из тика со столешницей из прозрачного стекла без единого пятнышка и закрытые сосуды с разными орехами. Две большие крысы с контрольными воротничками сидели на столе и ели из мисок лабораторную пищу.
— Я могу взять ваше пальто? — осведомился Платон.
Миа сняла свое цвета палой листвы габардиновое пальто и отдала его псу. После долгих размышлений она все же выбрала костюм, привычный для походов по магазинам: сшитые на заказ брюки и блузку с длинными рукавами. Неформальная одежда должна была как нельзя лучше подойти для этого визита.
Пес легко передвинул подставку для шляп и начал проделывать с ней какие-то сложные маневры.
Миа повесила сумку.
— А где Мартин?
Пес провел ее в спальню. Умирающий лежал в кровати на высоко взбитых подушках в узорчатой японской пижаме. Он то ли спал, то ли был без сознания, худое морщинистое лицо, редкие сухие волосы растрепались.
