— Кто там еще — супруги, которые всю дорогу ссорились, и этот, незначительный такой, неприметный…
— Мышлаков.
— Вот, я лучше насчет него разузнаю, а ты уж про Ершовых информацию собери, может быть, раскопаешь что. — И Эва засобиралась уходить.
Рикки по-прежнему стояла у дверей. Эва сделала каменное выражение лица и хотела пройти мимо, но не получилось. Рикки схватила ее за плечо, пальцы были железные, как тиски.
— Ты чего от него хочеш-шь? — прошипела она.
— Отвали! — рассердилась Эва и добавила так же шепотом: — Не я его искала, а он меня! Так что у него и спраш-шивай!
И обе удивились, Рикки — тому, что Эва умеет шипеть, а Эва — своему вопросу. И правда, чего этот Федя от нее хочет? Ведь он явно рассказал ей больше, чем она ему! Ладно, об этом после.
В глазах Рикки мелькнуло человеческое чувство, а именно — растерянность. Она отпустила Эвино плечо, и та ушла, не прощаясь.
Когда аббат сотворил вечернюю молитву и хотел отойти ко сну, в его просторную келью, обставленную без приличествующей монаху скромности, кто-то негромко постучал.
— Кто здесь? — спросил аббат недовольно.
На пороге кельи появился тамплиер. Он был одет не по-домашнему — на нем была стальная кираса, на боку висел короткий меч. Лицо храмовника было взволнованно.
— Что с вами, друг мой? — осведомился аббат, высоко ценивший дружбу влиятельного тамплиера. — Вас что-то беспокоит?
— Да, весьма беспокоит! — кивнул рыцарь. — Меня беспокоит появление королевского комиссара. Последнее время над нашим орденом сгущаются тучи, и вот-вот грянет гром.
— Как? — Настоятель взглянул на тамплиера с удивлением. — Ведь вам покровительствует Его Святейшество!
— Это правда, папа одарил наш орден своим доверием. Но французский король твердо решил разгромить орден, и он употребил все свое влияние в Риме, чтобы папа остался в стороне. И я думаю, что королевский комиссар не случайно прибыл сегодня в ваш монастырь. Он приехал сюда за мной и моими спутниками.
— Друг мой, вы можете не беспокоиться! — Аббат приложил руку к сердцу. — Здесь, в моем монастыре, вы находитесь под моей защитой, а значит — под защитой матери Церкви, так что с вашей головы ни один волос не упадет. Можете спокойно спать, милорд!
— Мне хотелось бы верить вашим словам, святой отец! — вздохнул рыцарь. — Однако я знаю, насколько серьезна нависшая над нашим орденом угроза. Я слышал, что в вашем монастыре есть тайный ход, по которому можно в случае опасности покинуть его стены. Прошу вас, покажите мне его. На всякий случай.
— Что ж, раз вы просите… хотя я не вижу в этом особой необходимости, но если так вам будет спокойнее…
Аббат дернул за шнур, свисающий с потолка. В соседней комнате звякнул колокольчик, и тут же вошел молодой монах.
— Позови отца Жильбера! — приказал ему аббат.
Монах с низким поклоном удалился, и вскоре пришел монастырский кастелян.
— Отец Жильбер, — обратился к нему настоятель, — покажите нашему другу вход в тот потайной коридор… ну, вы знаете, по которому можно выйти из монастыря в лесную часовню.
— Слушаюсь, — кастелян поклонился и вышел из кельи.
Тамплиер последовал за ним.
Шаги затихли, и аббат собрался отойти ко сну.
Вдруг в коридоре снова раздались шаги и голоса — на этот раз многих людей. Отец настоятель перекрестился.
Дверь кельи отворилась, и туда без стука вошел королевский комиссар. На лице его лежала печать озабоченности. За его спиной теснилась вооруженная свита.
— Что вам угодно, милорд? — спросил аббат. — Вас не устроила отведенная вам комната?
— Благодарю вас, святой отец, комната вполне удобна. Но этой ночью мне и моим спутникам не суждено отдыхать. Боюсь, что и вам нынче будет не до сна.
— Что же причиной?
— Как вам известно, я прибыл сюда по приказу его величества короля. Мне вручили конверт, который надлежит вскрыть в пятницу, тринадцатого октября.
— То есть завтра, — уточнил аббат.
В это время прозвонил церковный колокол, извещая о наступлении полуночи.
— Уже сегодня! — провозгласил комиссар, и у него в руках появился конверт, скрепленный королевской печатью.
— Отец настоятель! — произнес он торжественно. — Вы — свидетель того, что сейчас и не раньше я, королевский комиссар Бриан де Треси, вскрываю сей конверт, скрепленный печатью его величества короля Филиппа!
