Махинации, совершаемые Калилейкиным и Котовым, были всенародно раскрыты в Петро павловском храме братьями Кочергиными, при их покаянии в грехе обновленческого раскола.
Возмущенные этими действиями обновленческих провокаторов, старосты отобранных у православных людей православных церквей: Киселев, Баринов, Гузик, Коновалов, Григорьев, Осипов и другие — ворвались в кабинет председателя Губисполкома с требованием прекратить поддержку местными властями «живоцерковников». На их требование заведующий административным отделом Терехов вынужден был показать обновленческие списки, состоящие почти сплошь из «мертвых душ». Отец Николай Котов в своей ретивости собирал списки родственников старушек, не обращая внимания на то, кого он записывает. Баринов даже нашел в этих списках свое имя: «Баринов Федор Евдокимович». Несмотря на все эти изобличающие обновленцев факты, местные власти не отказались от своей регистрации обновленческих общин и не возвратили православным храмы.
Обновленцы же, ободренные своими успехами, развернули кампанию по захвату еще двух православных храмов: Петропавловского и Иоанно-Златоустовского. Православная община Петропавловской церкви была зарегистрирована административным отделом еще 16 октября 1923 года. Обновленцам не удалось тогда захватить храм, хотя его настоятель — протоиерей Н. И. Орлов — поддерживал их движение. Но, видимо, о. Николай Орлов перешел к «живоцерковникам» «по нужде», почему и не предпринял никаких попыток к отобранию храма у православных. Мало того: чтобы храм остался за православной общиной, он ушел за штат, продолжая служить только с епископом Анатолием (Соколовым) в других обновленческих храмах. После захвата обновленцами Знаменского храма они снова стали вести подготовку к отобранию Петропавловской церкви. В середине мая 1924 года настоятель храма о. Борис Ветвицкий был вызван в Губисполком, и там ему было сказано, что церковь Знамения предположено обратить в производственное предприятие и в связи с этим обновленцы претендуют на Петропавловский храм. Одновременно с этим продолжалась тяжба с административным отделом православной общины Иоанно-Златоустовской церкви, тянувшаяся еще с ноября 1923 года. При регистрации этой общины административным отделом возникла уже знакомая нам ситуация с переучетом церковных ценностей. 14 ноября 1923 года при переучете особой Губернской комиссией имущества Иоанно-Златоустовской церкви была обнаружена якобы растрата серебряного напрестольного креста и медной купели и найдено 60 серебряных и прочих предметов, не записанных в церковную опись.
После ареста 16 ноября Губотделом ГПУ священнослужителей этого храма о. Василия Наследышева и о. Федора Лебедева административный отдел признал: православное общество Иоанно-Златоустовской церкви «должно быть распущенно, вследствие чего он не может их зарегистрировать на основании инструкции НКЮ и НКВД от 27 апреля 1923 года».
После этого Иоанно-Златоустовское православное общество составило новую группу, от которой и были поданы все необходимые документы о регистрации. Одновременно с этим были поданы документы от общины «живоцерковников». Но заявление от новообразованной православной общины 6 февраля 1924 года было также отклонено административным отделом — на основании все той же первоначальной причины, что часть данной общины привлекается к ответственности за совершение преступления (по ст. 80 УК). Православная община, не желая отказываться от борьбы за храм, 8 февраля 1924 года обратилась в Губисполком с новым ходатайством о ее регистрации. Вследствие этого спрашивалось о разрешении продолжения службы в храме. Административный отдел вынес постановление о регистрации обновленческой общины. Узнав об этом, православные выставили пикеты, чтобы не допустить обновленцев в храм. Власти попытались отобрать у православных ключи и закрыть храм, но этого у них не получилось.
А между тем из Астрахани в Москву отправилась делегация представителей православных общин с жалобой на действия местных властей в незаконной поддержке ими обновленцев. Мысль о поездке в Москву возникла у бывших старост захваченных обновленцами храмов после посещения ими Губисполкома. Такого же мнения придерживался архиепископ Фаддей (Успенский). 14 (27) мая, в самый разгар баталий из-за Петро-Павловского и Иоанно-Златоустовского храмов, пришел навестить владыку Аркадий Ильич Кузнецов, очень верующий человек, юрист, много помогавший архиерею своими советами. Владыка был очень взволнован и, когда Кузнецов переступил порог его кельи, сразу же обратился к нему: «Вот хорошо, что вы пришли так скоро. Давайте подумаем, что делать с обновленцами. Заберут они ведь все наши храмы. Я думаю, что надо бы послать жалобу в Москву и поехать с ней вам и представителям от церквей. Вы слышали, что говорили Кочергины у «Петра и Павла»? А вот груда заявлений от верующих о мошеннических проделках обновленцев». Архиепископ Фаддей показал на лежащие у него на столе заявления. Кузнецов, выслушав архиерея, не стал раздумывать и сразу же согласился написать жалобу и поехать с ней в Москву. Буквально на другой день квартира Кузнецова превратилась в какой-то штаб. Вечерами приходили старосты, приносили заявления от верующих, в которых они разоблачали подлоги обновленцев при составлении списков. Приходили также и священники, не имеющие своего прихода, торопя Кузнецова с написанием жалобы и с отъездом. Когда наконец жалоба с грудой приложений была готова, подписать ее собралось около 20 человек.
