Священник - страница 59

Спустя месяц облако поднялось от скинии. Аарон вошел в Святое Святых, завернул и упаковал светильник, стол хлебов предложения и жертвенник для курения. Скинию и скинию собрания разобрали, приготовили к походу. Пришли мужчины из племени Левия — они должны были нести порученные им вещи. Двое из них по сигналу Моисея затрубили в трубы, собирая народ.

— Встань, Господи! — загремел голос Моисея. — Пусть враги Твои рассеются, и неприятели бегут пред Тобою!

Четверо мужчин подняли Ковчег завета. Моисей шел впереди и смотрел на идущего перед ними ангела Господня. Место, которое они покидали, назвали Гробы Прихоти, ибо там похоронили прихотливый народ. Шли днями и ночами, до тех пор пока облако не остановилось в Асирофе.

Моисей поднял руки в хвале.

— Возвратись, Господь! К бесчисленным тысячам Израиля!

Установив Ковчег завета, вокруг разбили скинию. Аарон расставил на свои места освященные предметы, его сыновья и родственники из племени Левия — главы семейств Гирсона, Каафа и Мерари — укрепили столбы и шесты, развесили занавеси, поставили жертвенник всесожжений и бронзовый умывальник.

Народ расположился на отдых.

Аарону хотелось закрыть глаза и ни о чем не думать, но огорченная Мариам не оставляла его в покое:

— Я помогала Сепфоре, — она раздраженно ходила из стороны в сторону, ее щеки пылали. — Я столько времени присматривала за ней. Я все делала для нее. И никакой признательности с ее стороны. Она даже не попыталась выучить наш язык. Ей все еще нужен переводчик — Елиезер.

Аарон знал, почему она расстроена. Он был удивлен не меньше, когда Моисей сказал, что берет еще одну жену, но чувствовал, что не вправе высказываться по этому поводу. У Мариам же таких проблем не возникало, хотя Аарон решил, что она, скорее всего, еще не говорила с Моисеем.

— Мариам, ему нужна жена, чтобы заниматься домом.

— Жена? Зачем Моисею еще жена кроме Сепфоры, когда у него есть я? Я делала для него все, что нужно, а теперь в его шатер пришла эта кушитка[8]. Поначалу он принимал мою помощь, я заботилась о его жене! Сепфора ничего не могла делать сама. А теперь, когда она умирает, он взял другую жену! Зачем ему жена в таком возрасте? Тебе надо было отговорить его, до того как он привел в дом эту чужестранку. Ты должен был сказать хоть что-нибудь. Надо было удержать его от греха против Господа!

Разве Моисей согрешил? — Я тоже удивился, когда Моисей сказал мне о новой жене.

— Только удивился?

— Он не настолько стар, чтобы обходиться без женского тепла, — иногда Аарону тоже хотелось взять себе жену, но, пожив несколько лет между двух огней — матерью своих сыновей и Мариам, — он решил, что будет мудрее остаться одному.

— Он с Сепфорой мало времени проводил, а теперь у него эта женщина, — Мариам подняла руки к небу. — Интересно, он слушает то, что говорит Господь? Если у него должна быть жена, а я не понимаю, зачем она ему в его возрасте, то надо было выбрать жену из племени левитов. Разве Господь не сказал нам искать себе пару в своем племени? Ты видел, какая она, эта кушитка? Она темнокожая, Аарон, чернее любой египтянки.

Аарона беспокоила женитьба Моисея, но по другой причине. Новая жена была рабыней одной египтянки, пришедшей с ними из Египта. Ее хозяйка умерла во время пиршества в честь золотого тельца, и кушитка решила остаться с их народом. Насколько он знал, женщина преклонила колени перед Господом. Но все же…

— Почему ты просто сидишь и не говоришь ни слова, Аарон? Ты же слуга Господа, правда? Ты его первосвященник. Разве Господь говорил только через Моисея? Разве Господь не направлял меня, когда я говорила с дочерью фараона? Разве Господь не давал мне слова? Бог призвал тебя, Аарон. Ты слышал Его голос и даже больше, чем Моисей, передавал людям слова Господа! Я никогда не думала, что Моисей сделает такой бездумный шаг.

Аарон ненавидел, когда Мариам вела себя так, как сейчас. Он снова почувствовал себя маленьким мальчиком, которым командует сестра, и ее сильная личность подавляет его. Воля у нее была железная.

— Ты должна радоваться, что у тебя будет меньше работы.

— Радоваться? Может, и радовалась бы, если бы она не была