Следовательно, Парацельс разделял болезнь на две части: видимую и невидимую — и признавал, что причин она может иметь множество. Прослужив несколько лет армейским врачом, Парацельс не мог сомневаться, что раны от мечей и мушкетных выстрелов вполне реальны. Человек мог получить увечья в битве или пострадать от несчастного случая в повседневной жизни. Значит, должно было найтись какое-то место и для этих случайных травм. Одни являлись следствием человеческой неосторожности, другие — личной беспечности, а третьи, вроде порождений войны, — коллективной мании. Но так или иначе, они существовали.
Еще одну важнейшую причину болезней он видел в отсутствии санитарной профилактики и гигиены. Он остро сознавал, что результатом разложения материальных субстанций являются таинственные силы зла, также подвергающие опасности здоровье. Не имея возможности расширить границы своих исследований так, как ему хотелось бы, он в некоторых случаях замечал, что в маленьких населенных пунктах люди не подвергались болезням, от которых страдали жители более крупных и перенаселенных районов. Он начал разрабатывать веские доводы против городской жизни. Он пришел к пониманию, что скученность препятствует нормальной деятельности отдельного человека. Кроме того, перенаселенность создавала многочисленные соблазны, способные привести к моральному разложению плоти.
Зайдя еще дальше в своем изучении действительности, Парацельс объявил, что бывают и зловредные ментальные и эмоциональные сущности. Он не пытался изобразить их, но некоторые из его современников предпринимали подобные попытки, и кое-какие сущности почти всегда можно обнаружить на больших замысловатых гравюрах или картинах с изображением искушений святого Антония. Генрих Кунрат[99], довольно известный писатель-алхимик, представляет на одной из своих гравюр небо, полностью заполненное монстрами-насекомыми. Эти монстры, как и воображаемые палеозоологами животные, были составлены из перемешанных в странном беспорядке разных частей насекомых. Но в любом случае Парацельс полностью отдавал себе отчет в том, что огромное воинство таких сущностей существует. Возможно, их нельзя назвать мыслеформами, но они существовали примерно в таком виде. Они могли не только существовать, но и расти. Они могли не только расти, но и поддаваться исправлению, или, точнее говоря, их вредные качества можно было свести на нет, внеся определенные изменения в поведение человека.
С этими психологическими болезнями — а именно это они собой и представляли — Парацельс боролся с помощью того, что именовалось в то время магическим лечением. Он справлялся с этими трудными случаями при помощи молитвы, медитации и различного рода талисманов, амулетов и заклинаний. От отшельников, ведьм и колдунов, с которыми доводилось встречаться во время путешествий, он узнал о существовании некой таинственной процедуры, берущей начало в Священном писании и представляющей собой «изгнание зла». Существовали и заклинания, лишавшие разрушительную силу власти над человеческой жизнью. Парацельс проводил вполне в рамках научной традиции эксперименты с этими методами и пришел к простому и неизбежному выводу, что они действуют! Индивидуум мог добиться определенного облегчения, поставив перед этими чудовищными призраками какие-нибудь символы твердой и прочной веры. Иными словами, можно было призвать Бога или божественные силы жизни для освобождения индивидуума от зла и болезней, угрожающих его существованию.
Сегодня мы отнеслись бы к этому типу лечения как к форме психотерапии или ментального целительства. Также его можно было бы назвать целительством при помощи веры, потому что оно осуществлялось любым способом, делающим веру индивидуума в добро сильнее его страха перед злом. Повсюду у примитивных народов колдуньи, знахари и шаманы практиковали именно этот тип терапии — терапии созданием веры и терапии воздействия на призраков таинственными сверхфизическими способами. Эти способы по-прежнему используются во многих религиях и начинают возвращать себе довольно заметное место в нашем современном мышлении.
