«Евангельская система — не катехизис, не элементарное богословие, но высшее религиозное знание, крайняя вершина религиозного мышления, последняя ступень богословского созерцания. Евангельское учение о Боге примыкает к тем верованиям еврейской религии, которые, вместе с тем, оказываются последним религиозным словом общечеловеческого разума, последним пределом доступного человеку в его исканиях Божественной Истины».
Проф. М. Тареев.
«Таким образом, наши религиозные обряды древни как мир, наши празднества походят на таковые наших отцов, и Спаситель христиан не пришел для того, чтобы изменить символическую и религиозную красоту древнего Посвящения; Он пришел, как Он Сам сказал по поводу запретительного закона евреев, для того, чтобы все совершить и все исполнить».
Элифас Леви.
Начало христианской эры и есть великий момент разрыва с прошлым. С распространением христианства связь с древним миром и его культурой повсюду стала падать, и чем больше отдельные люди стремились остановить этот разрыв, тем скорее он совершался. Задумав воссоздать величие древней науки, Птолемеи собрали в единое хранилище все, что оставалось разбросанным по всему свету, и все это одним ударом судьбы было обращено в прах; не будь их, быть может, многие манускрипты сохранились бы и поныне, теперь же все для нас погибло безвозвратно. Все дальнейшие попытки в этом направлении также, всегда и неизменно, приводили к обратному результату: Марк Аврелий и Юлиан лишь ускорили гибель древности, вызвав реакцию; равно погибли и все мистические школы, которые стремились на христианской почве сохранить остатки знаний древних святилищ.
«Юлиан не был язычником, — это был гностик, привязанный к аллегориям греческого пантеизма, и его несчастье заключалось в том, что он находил имя Иисуса Христа менее звучным, чем имя Орфея».
Элифас Леви.
Многие из гностических идей были глубоки и сильны, но они были лишь перепевами древних мистерий, а потому и должны были погибнуть, чтобы дать дорогу новому. Это новое было грозно, ужасно и отрадно, но вся последующая история человечества была школой для масс, и мрачные темницы и костры средневековья закаляли дух избранных и были истинным чистилищем его. Вся современная техническая культура не могла бы вовсе развиться, если бы живы были вполне предания о древности минувшей. Люди не могли бы обратить все силы свои исключительно на знания земли, ибо дух их всегда и неизменно тяготеет к вечности, и удерживать его, в этом стремлении может лишь лютый закон. Человек должен сначала познать себя во всей полноте, должен все выполнить здесь, и только после этого может начать стремиться ввысь; не имея опоры внизу, он не в силах подняться в заоблачные вершины и неминуемо повиснет между небом и землей, подобно гробу Магомета.
«Когда бы все так чувствовали силу
Гармонии! Но нет, тогда б не мог
И мир существовать; никто б не стал
Заботиться о нуждах низкой жизни —
Все предались бы вольному искусству!».
Пушкин.
Но, несмотря на внешний разрыв с древним миром, дух его неисповедимыми путями управлял все время жизнью европейских народов. Таинственные иерофанты и учителя сказочной Индии своим гением через толпу веков продолжают светить людям. Всегда и вечно, всякий алчущий и жаждущий Правды невольно обращал взор свой к долине Нила и снежным вершинам Гималаев, и теплый живительный луч снисходил в его мятежную душу. Затерянный среди чуждых ему людей, среди треска аутодафе или грохота Нью-Йорка, он чувствовал себя связанным узами неразрывными со святыми странами Озириса и Брахмы; он сознавал, что он не один, что, чем больше он отходит от века сего, тем более он приближается к Миру Истинной Жизни и Правды Нетленной. Почуяв отзвук в душе своей, такой человек с радостью убеждался, что заветы древних мыслителей и вещие их словеса живут, не погибли они, и время их не коснулось. Символы древнего мира почти все сохранились до наших дней, и тот, кто умеет читать их, тем самым создает себе связь неразрывную с миром отшедшим.
«Моим читателям достаточно знать, что в некоторых областях Гималаев, среди 22 храмов, изображающих 22 Аркана Гермеса и 22 буквы некоторых священных алфавитов, Агарт-ха составляет мистический Нуль, «Ненаходимое».
