Священная книга оборотня - страница 106

Шрифт
Интервал

стр.

— Куда же ты пойдешь, если не на нефть? — спросила я.

— Сверхоборотню работа найдется.

— Чего? — наморщилась я. — Какому сверхоборотню?

— Мне, — ответил он удивленно.

— Когда это ты стал сверхоборотнем?

— Как когда? А то ты не видела.

— Ты думаешь, что ты сверхоборотень?

— Что значит — думаю? Я знаю.

— Откуда?

— А вот отсюда, — сказал он. — Гляди.

И еще одна летавшая под потолком муха упала на пол. Это выглядело занятно — мухи падали не вертикально, а по параболе, продолжая движение, и походили на микроскопических камикадзе, пикирующих с высоты на врага.

— Кончай быковать, — сказала я. — Какое отношение одно имеет к другому?

— То есть?

— Ну, допустим, валишь ты этих мух. Допустим, ты Пиздец и Гарм. Но почему ты вдруг решил что вдобавок ко всему ты еще и сверхоборотень?

— А кто же тогда сверхоборотень, если не я?

— Я тебе уже говорила, — сказала я. — Сверхоборотень — это метафора. Называть какое-то отдельное существо сверхоборотнем — значит опускаться на очень примитивный уровень.

— Вот на этом примитивном уровне я им и буду, — сказал он примирительно. — Тебе что, жалко, рыжая?

— Нет, так у нас не пойдет. Давай-ка разберемся с этим вопросом.

Он вздохнул.

— Ну давай.

— Вот представь себе, куплю я на Арбате мундир и начну ходить в нем по городу, представляясь генералом ФСБ. Ты мне скажешь, что я не генерал. А я тебя попрошу — ну давай я побуду генералом, что тебе, жалко?

— Это совсем другое дело. Генерал — звание, которое дает определенная структура.

— Вот. О чем я и говорю. Теперь подумай, откуда ты узнал про сверхоборотня. Ведь не от Михалыча услышал, верно?

— Верно.

— Есть, наверно, некая система взглядов, откуда пришло это слово. Сверхоборотень — точно такое же звание, как генерал. Только дает его традиция. И ты к этой традиции имеешь такое же отношение, как я к твоей конторе. Понял, серый?

— А ты, рыжая, конечно, имеешь к этой традиции отношение, да?

— Не просто имею, — сказала я. — Я держатель традиции. Держатель линии, как это правильно называют.

— Какой еще линии?

— Линии передачи.

— То есть ты и тут в полном авторитете? — спросил он. — А не широко ты пальцы раскинула, а? Сможешь столько сразу удержать?

— Не путай мистическую традицию с казино «Шангри-Ла». Держатели линии называются так не потому, что они ее держат, а потому, что они за нее держатся.

Похоже, мой ответ его озадачил.

— А что это такое — линия передачи? — спросил он. — Что по ней передается?

— Ничего.

— Как?

— Так. Ничего. Я столько раз тебе объясняла, что скоро этот чайник поймет.

— А за что же тогда они держатся, эти держатели линии?

— В линии передачи нет ничего, за что можно было бы держаться.

— Я не понимаю.

— Понимать там тоже нечего. Видеть это и означает держаться за линию.

— Хорошо, — сказал он, — а скажи мне тогда вот что, по-простому. Кто-нибудь в мире имеет формальное право называться сверхоборотнем по этой традиции? Пускай даже на самом примитивном уровне?

— Имеет, — сказала я.

— И кто же это?

Я скромно потупила глаза.

— Кто? — повторил он вопрос.

— Я знаю, что это будет ударом по твоему самолюбию, — сказала я. — Но мы ведь условились говорить друг другу только правду…

— Опять ты?

Я кивнула. Он тихо выругался.

— И от кого идет эта линия передачи?

— Потом как-нибудь расскажу.

— Нет, давай прямо сейчас. Чтоб выдумать не успела.

Ну что ж, подумала я, правды не скрыть. Когда-нибудь он все равно ее узнает.

— Хорошо. Тогда слушай и не перебивай. Однажды вечером, примерно тысячу двести лет тому назад, в стране, которую сейчас называют Китай, я ехала в своем паланкине из одного города в другой. Что это были за города и зачем я путешествовала, сейчас совершенно не важно. Важно, что в тот вечер мы остановились возле ворот монастыря на Желтой Горе…

*

Случались иногда в древнем Китае туманные тихие вечера, когда мир словно открывал свое детское лицо, показывая, каким он был в самом начале. Все вокруг — дома, заборы, деревья, заросли бамбука, шесты с горящими на них лампами — менялось самым чудесным образом, и начинало казаться, что ты сама только что вырезала все это из цветной бумаги и аккуратно разложила вокруг, а потом притворилась, будто перед тобой и впрямь большой-большой мир с живущими в нем людьми, по которому ты сейчас пойдешь на прогулку… Как раз в такой вечер двенадцать веков тому назад я сидела в паланкине возле ворот монастыря на Желтой Горе. Мир вокруг был прекрасен, и я то ли радовалась, глядя в окошко, то ли грустила, но в глазах у меня стояли слезы.


стр.

Похожие книги