Свой человек на небесах - страница 114
Однако самая кипучая работа шла на том месте, где еще недавно стоял домик покойной бабушки господина Колосова — Пелагеи Егоровны. Там двумя бригадами гастарбайтеров из некоей восточной республики бывшего «союза нерушимого», в свое время распавшегося, как карточный домик, поистине стахановскими темпами возводился храм в честь старца Василия, размерами не уступающий Михайловскому кафедральному собору. И горожане, проходя мимо этой ударной стройки, вполголоса судачили:
— Ишь ты, и этот в религию ударился!
— А чего удивляться? Теперь это модно… Наворовали, награбили, а теперь замаливают!
— Какое там замаливают! Знаем! Богу молятся, да черту служат!
— А кому храм-то строят? Что-о!?
— А то, что им за деньги все возможно! Слыхал сказку, как поп за деньги козла в церкви отпел? То-то же…
Тем временем из Петербурга отцу Георгию позвонила Нина Сергеевна. И сообщила, что она собрала все необходимые сведения и через три дня возвращается в Михайловск.
Очередное заседание епархиальной комиссии по канонизации было назначено на день ее приезда.
Чтобы не терять времени зря, Нину Сергеевну прямо из аэропорта на машине, предоставленной для этой цели господином Колосовым, доставили на подворье Ионинского монастыря. Подворье это размещалось в трехкомнатной квартире на первом этаже пятиэтажной «хрущевки» в самом центре Михайловска, рядом с местным мореходным училищем, продуктовым магазином «Сполохи» и неким заведением, вывеску над которым украшали слащаво улыбающиеся розовые купидоны с луками в пухлых ручонках и символы Марса и Венеры.
Нине Сергеевне прежде уже не раз приходилось бывать на заседаниях епархиальной комиссии по канонизации. И потому она знала в лицо всех членов этой комиссии. Однако на сей раз в кабинете отца Георгия, помимо него самого и наместника собора, отца Анатолия Дубова, находились трое совершенно незнакомых ей людей. Причем один из них по виду был типичным потомком Авраама. Но почему они здесь? Кто они? Ведь то, что Нина должна сейчас сказать отцу Георгию — не для посторонних ушей. Кто мог предполагать…
— Отец Георгий, я могу поговорить с вами наедине? — спросила она, косясь на троих незнакомцев (а ими были не кто иные, как Жох, Ефим Гольдберг и сам господин Колосов).
— Зачем? — удивился отец Георгий, вздернув брови. В самом деле, к чему такая конспирация? Здесь же все свои…
— Мне нужно кое-что обсудить с вами, — настаивала Нина.
— Вообще-то, у меня нет секретов от наших благодетелей и единоверцев, — ответствовал отец архимандрит.
— Батюшка, тут такое дело… — Нина Сергеевна пыталась подобрать нужные слова. В самом деле, нужно подготовить отца Георгия… — Даже не знаю, что сказать. Я ведь почти три недели собирала материалы в центральных архивах. А до того — в областном архиве…
— Если так, то у вас найдется, что нам сказать, — ободрил ее отец Георгий.
— Вы знаете, что у Василия Прахова были проблемы в отношениях с Православной Церковью?
— Проблемы? — переспросил отец Георгий. — Какие проблемы? Поподробнее, пожалуйста…
— В архиве Святейшего Синода мне удалось найти его дело, — объяснила Нина. — И, судя по материалам этого дела, Василий Прахов был сектантом.
— Вот как… — замялся архимандрит.
— И относился к так называемым хлыстам, — закончила Нина Сергеевна.
— Что?! — возмущенно спросил господин Колосов, почуявший, что за этим непонятным для него словом скрыт какой-то подвох. — Что это еще за хлысты?
— Была в старину такая секта, — объяснил отец Георгий. — Называли себя Божиими людьми и белыми голубями, а на самом деле устраивали всякие непотребства: общие моления с песнями и пляской, а после этого кое-что похуже[45].
— Батюшка… — Нина с тревогой покосилась на ухоженного незнакомца в дорогом костюме, которого отчего-то так возмутили ее слова. Хотя они были чистейшей правдой. — Но это еще не самое страшное.
— Что еще?.. — обреченно промолвил архимандрит.
— Из того же дела следует, что Василий Прахов был сослан на покаяние в Суздальский Спасо-Евфимиев монастырь не только за принадлежность к секте хлыстов, но еще и за блудное сожительство с несовершеннолетней девицей.
