— А как вы научились проникать в глубь тела больного, чтобы удалять пораженные ткани?
— Это произошло как бы случайно. Я, как обычно, растирал больное место и вдруг почувствовал, что мои пальцы словно проваливаются вглубь.
От дальнейших расспросов на эту тему психохирург отмахнулся. По его словам, он уже побывал в США, Канаде, Франции, Швейцарии, Швеции. Там его подвергали многочисленным исследованиям и установили, что его пальцы действительно излучают свечение и тепло.
— Впрочем, мне пора! — сказал Орбито и обратился к моему соседу с видеокамерой. — А из какой страны приехали вы? Из Тринидада? Это в Африке?
— В Вест-Индии, — ответил уязвленный журналист.
— В Индии я еще не бывал, — с улыбкой ответил Орбито и, продемонстрировав свои познания в географии, ушел во внутренний дворик.
Через несколько минут последовали за ним и мы, как бы обходя дом сзади. Там были обычная филиппинская кухня и курятник, где перекликались пестрые петухи. Сразу же вспомнились слова скептиков о том, что филиппинские психохирурги — всего-навсего ловкие иллюзионисты, которые выдают куриные потроха за ткани, якобы извлеченные из тела больного.
Но то, что я увидел в течение последующего часа, не поддавалось никакому объяснению. Пока больные продолжали петь псалмы, Орбито уселся за маленький столик и положил руки на Библию. Около получаса он оставался в полной неподвижности. Однако его напряженное, сосредоточенное лицо преобразилось. Его взгляд стал еще более жестким, пронзительным и одновременно как бы отсутствующим. Нервные руки с длинными тонкими пальцами заметно побледнели.
Мне доводилось слышать, что психохирурги не подпускают зрителей ближе чем на пять-шесть шагов. Но когда Орбито начал врачевать, я волей-неволей оказался буквально рядом с ним. Потому что в помещение, которое условно назову операционной, тут же набилась уйма народу. Во-первых, между креслом и кушеткой стояли мы с доктором Фава и журналист из Тринидада. Во-вторых, там были три ассистента Орбито. И наконец, хотя большинство больных оставались по другую сторону застекленного проема, буквально рядом с вероврачевателем выстроились две очереди. Ассистент у двери вполголоса задавал каждому входящему несколько вопросов и указывал, в какую очередь ему вставать. Одна цепочка людей двигалась к кушетке, другая — к креслу. Пение псалмов продолжалось более получаса. Причем ассистенты Орбито умело дирижировали хором, доводя его участников до состояния самоэкзальтации. Даже я почувствовал, что у меня по спине забегали мурашки.
То, что совершалось перед моими глазами, очень походило на чудо. Но, пожалуй, самым поразительным из всего увиденного был темп. Орбито затрачивал на одного больного две, реже три минуты. Очередной пациент, которому указали на кушетку, ложится на нее, не снимая ботинок, приподнимает рубашку. Орбито подходит к нему и, ничего не спрашивая, начинает пальцами обеих рук массировать больное место. Потом левая рука врачевателя перестает двигаться. И вот я вижу, как указательный и средний пальцы его правой руки уходят куда-то вглубь. Хорошо видна продолговатая каверна, открывшаяся между пальцами. При этом явственно слышен не то шлепок, не то всплеск — примерно такой же звук, который слышишь, когда проводишь пальцем по напряженным губам. В каверне тут же появляется красноватая жидкость. Не кровь, а нечто более светлое, возможно, сукровица или лимфа. Капли этой жидкости разбрызгиваются по клеенке. Быстро двигая указательным пальцем правой руки и помогая ему большим пальцем, Орбито вытягивает из открытой раны кусочек коричневой ткани, действительно похожий цветом на сырую печенку. Левая рука его по-прежнему остается неподвижной, прижатой к больному месту. Правой рукой он берет тампон, который ассистент только что смочил водой, погружает его в рану и через несколько секунд отходит от стола. Ассистент таким же тампоном, но уже смоченным кокосовым маслом, вытирает живот больного. И я, не веря своим глазам, убеждаюсь, что на нем нет даже шрама, только покрасневшее пятно.
А Орбито, сделав два быстрых шага, уже склоняется над больным, сидящим в кресле. На шее пациента явственно виден жировик величиной с голубиное яйцо. Снова несколько поглаживаний, пальцы психохирурга уходят под кожу. И вот в миску летит еще один окровавленный кусок. Больной недоверчиво ощупывает гладкую шею, на которой только что был желвак.
