— Бывает, что не хочется, пока не увидишь. Здесь такое сплошь и рядом.
Франни, поблагодарив, взяла воду. Патси оказалась права — ей захотелось пить.
— Но это же безумие какое-то, — сказала она отцу, хотя именно так и рассказывала тогда в машине мать — когда его напарник погиб, на отца нашло какое-то безумие, и он не смог опознать убийцу. — Каким образом Меркадо выбрался из участка? Как он узнал, куда вы с Ломером отправились?
— Помрачение нашло, ну, или, по крайней мере, мне так потом объясняли. Вроде бы от напряжения у меня воспоминания в голове перепутались, как слайды в проекторе, и вместо одного подозреваемого померещился другой. Но тебе скажу: я видел тогда то, что видел. Своего убитого напарника. И я не знаю, как это вышло, но убийца стоял на ярком свету футах в пятнадцати от меня. Мы смотрели друг на друга, вот как сейчас мы с тобой смотрим. Когда приехали полицейские, я описал им все досконально. Я, черт возьми, назвал его имя. Вот только Хорхе Меркадо всю ночь был в камере предварительного заключения в Рампарте.
— А тот, кто застрелил Ломера?
— А того, получается, я не видел.
— Его так и не нашли?
Фикс согнул соломинку и припал к ней губами. Пить ему было трудно из-за сужения пищевода. Воду приходилось втягивать в себя буквально по капельке.
— Нашли, — ответил он наконец. — Нашли, хоть и не сразу. Все сошлось.
— Но ведь ты опознал кого-то другого?
— В полиции, но не перед судом. Один человек видел, как у заправки кто-то гнал машину с бешеной скоростью. Отыскать водителя, а потом — ствол, который он выбросил из окна, для наших ребят было делом чести. Когда кто-то убивает кассира на заправке, полиция, конечно, сложа руки сидеть не будет. Но когда кто-то убивает на заправке копа — это, понимаешь ли, совсем другая история.
— Но ведь свидетелей не было, — сказала Франни.
— Я был свидетелем.
— Разве ты не сказал сейчас, что не знал, кто это?
— До того дня не знал. Даже когда сидел напротив него в зале суда. В голове у меня ничего не прояснилось. Психиатр сказал, что как увижу его, так и узнаю. А когда я так и не узнал, он заверил, что это может произойти со временем: в один прекрасный день я проснусь — а память вернулась. — Он пожал плечами. — Но она не вернулась.
— Так как же ты выступал свидетелем?
— Услышал, при каких обстоятельствах его задержали, и сказал: «Да, это он». — Фикс устало улыбнулся дочери. — Да ты не беспокойся. Это был тот самый малый. Надо помнить, что и он меня видел из аквариума, прежде чем попытался меня подстрелить. Он меня узнал. Понял, что я и есть коп, который смотрел, как он убивает Ломера и парнишку за кассой. — Фикс потряс головой. — Черт, не вспомню, как звали того мальчика… На похоронах узнал от его матери, что он занимался плаванием и подавал большие надежды. «Многообещающий был», по ее словам. Половину того, что было со мной в жизни, я с трудом припоминаю, а вторую половину мечтаю забыть.
После гибели Ломера Беверли, хоть и пообещала Берту, что уйдет к нему, оставалась с Фиксом еще два года. Оставалась, потому что была нужна ему. В тот день в Виргинии после грандиозного скандала на обратном пути из школы мать съехала на обочину и сказала Кэролайн и Франни, чтоб не смели думать, что она вот так просто взяла да и ушла от их отца. Она задержалась на два года.
— Каким-то образом мне удалось забыть про Ломера, — сказал Фикс. — Эта история годами сидела у меня в голове, но однажды, уж не знаю как, ушла. Я больше не видел его во сне. Перестал за ланчем представлять себе, чтó бы он заказал сейчас. Перестал, сидя в машине, смотреть на напарника и думать, почему он — не Ломер. Совестно признаваться, но я все же должен сказать — это было огромным облегчением.
— Но теперь ты опять думаешь о нем?
— Да, конечно, — ответил Фикс. — О нем и обо всем этом. — Он поднял руку к пластиковой трубке, связывавшей его с жизнью. Улыбнулся. — С ним такого никогда не будет. Он никогда не станет старым и больным. Но я уверен, он был бы совсем не против, спроси его кто-нибудь. И еще я уверен — раньше мы оба сказали бы: «Да, пожалуйста, господи, в восемьдесят пошли мне рак». Но теперь… — Фикс пожал плечами. — Теперь я чего-то засомневался на этот счет.
