Это - не мой сценарий.
Это - жизнь и крутой водоворот в мирном с виду ее течении. Только что мы сидели за праздничным столом, вели неторопливую беседу - и вдруг обвал, оползень...
На следующий день электричкой и автобусом я добрался до роддома, держа в руках сетку с яблоками и бутылками сока. Уже другая дежурная, осведомившись, когда поступила Тамара, поводила пальцем по списку, вспыхнула улыбкой:
- Поздравляю, Истомин, сын у вас, три восемьсот, сорок девять сантиметров.
Я настолько был потрясен, что машинально отдал передачу и вышел на улицу. Неподалеку, на лавочке сидел светловолосый мужчина, нага на ногу. Он долго смотрел на меня, потом окликнул:
- Чего столбом встал? Садись, закури...
Я благодарно кивнул, сел и затянулся папиросой.
- С кем поздравить? - блондин.
- Сын, - растерянно улыбнулся я.
- Счастливый, - позавидовал блондин. - А у меня девка. Говорил своей, лучше домой не возвращайся, так нет, назло непарня родила. Прямо не знаю, что делать... А ты чего сидишь?
- Как сидишь? - не понял я.
- Беги бегом, рынок здесь за углом, цветов купи, записку напиши супруге, радость же у тебя, эх, ты...
Я так и сделал и в ответ получил Тамарину записку, на клочке бумаги с неровными, размытыми строчками, может плакала?
"Поздравляю с сыном. Мне его показывали. Смешной очень. не ничего не надо. Т."
Только в электричке я, наконец, понял, что я - не просто я. Я - отец, у меня есть сын. Сынок. Мальчишка. Подросток. Он придет ко мне и спросит - как жить, отец? Почему на свете есть зло? Помоги, отец... Что я ему отвечу?.. А пока для него все будет впервые - первый вздох и крик, первая боль и вкус материнского молока, первый сон и пробуждение...
А когда-нибудь он станет впервые отцом.
Как я.
А я - дедом.
Глава десятая
--===Свое время===-
Глава десятая
В то время, когда Тамара находилась в роддоме, я получил письмо от Наташи. Впечатление от первых строк было такое, будто она затаила дыхание перед тем, как броситься в ледяную воду. Она писала,что чувствует, случилось у меня что-то непоправимое, и как ей пусто без меня, нет меня рядом, нет меня в бывшей усадьбе, где мы разлучались только на ночь, и если я есть, то только в ее снах.
Письмо Наташи заканчивалось стихами:
Мимо вокзалов, полей и берез
письмо мое едет под стук колес.
Мои беспечные руки
его опустили в ящик
и мечутся нынче в муке
разве оно настоящее?
Вернуть мне его назад!
Где были мои глаза?
Как я сумела,
как смела?!
Как оно пролетело
сквозь духа цензуру?
Прости меня, глупую дуру...
Любить высоко и чисто
за что, мой любимый?
За что, мой неистовый?!
Перечитывать письмо я не стал.
Держал в руках листок клетчатой бумаги, исписанной круглым, полудетским почерком, видел глаза Наташи сквозь окно уходящего автобуса... Что ей сказать?
Правду.
Если поймет, то дождется, если нет...
"... Не вели казнить, вели миловать. Знаю, как извелась, ожидая весточки от меня, и хорошо сделала, что сама написала. Не стану ссылаться на дела и занятость - все оказалось иначе, чем я предполагал - знай только одно, что я не хочу терять тебя и верю в нашу встречу, несмотря ни на что. Все, что было, помню настолько ясно, что остро жаль времени, растраченного в санатории на шахматы и другие развлечения без тебя.
Ты совершенно права - поменялась обстановка, размеренный режим санаторной жизни сменился на суматошный ритм города - и я ощущаю, как нехватает кислорода наших ежедневных прогулок и послеобеденного отдыха, к чему мы так привыкли. Поэтому набирайся как можно больше здоровья и сил, не ленись, не хандри - гуляй, не торопись выписываться, будут предлагать остаться -оставайся в санатории без сомнений как можно дольше.
В нашей студии меня встретили так, будто расстались только вчера. Родные лица ребят - Коля Осинников, Виталий Вехов. Я рассказывал тебе о них. Серьезно поговорили с Костей Гашетниковым, руководителем нашей киностудии. Он уже заканчивает режиссерские курсы, куда я отослал свои работы, и приступает к съемкам самого настоящего полнометражного фильма о лесничих. На курсы я, к сожалению, не поступил, может быть это и к лучшему.
