О размахе браконьерства можно судить по цитатам из месячных отчетов по пограничным районам Серенгети:
«Май… браконьеры на машинах уже орудуют вовсю в парке и за его пределами. В районе Рована и Мвамадео (вблизи Хандагега) занято не меньше шести грузовиков и лендроверов, они непрерывно возят добычу мясникам Икизу. Иные машины оборачиваются дважды в день…»
«Июнь… вернулись стада с центральной равнины, и усилилось браконьерство. Надо отметить объездчика Уоллея, он собрал двести с лишним проволочных капканов и разогнал пять отрядов браконьеров. В Ньямуме инспекторы парка поймали одного васукуму, у которого было пятьдесят четыре хвоста антилопы гну — итог шестидневной охоты с отравленными стрелами».
В июле, согласно отчетам, было обнаружено пять больших лагерей браконьеров в западном коридоре (так называют часть Серенгети, протянувшуюся к озеру Виктория). Арестовали торговцев ядом и конфисковали их товар, которого хватило бы на две тысячи стрел. В другом районе сняли двести проволочных капканов, в третьем — пятьдесят и задержали семьдесят три браконьера. Годом раньше осудили сто восемьдесят пять браконьеров. Всего за шесть лет конфисковано десять тысяч проволочных капканов.
Приводились ужасные примеры: буйвол попал в проволочный капкан и мучился несколько недель, прежде чем умер. В другой ловушке погибла страусиха, у нее осталось гнездо, в котором было девятнадцать яиц.
Служащие Серенгети предпринимают нечеловеческие усилия, чтобы положить конец браконьерству, часто с риском для собственной жизни. В июльском отчете за 1959 год приводится случай, когда браконьер пытался задушить носильщика. Кто-то выпустил в объездчика отравленную стрелу. Еще один браконьер пытался уколоть объездчика пучком стрел.
По всей Восточной Африке диким животным угрожают браконьеры, засухи, наводнения, даже узаконенное истребление, когда возделывают новые участки земли. С ужасом думаешь о том, что животных могут истребить совсем. Чем больше я живу среди диких зверей, тем сильнее мое желание помочь им. Я убеждена, что, помогая животным, мы помогаем себе. Если мы их уничтожим, будет нарушено равновесие в мире, частицу которого мы составляем.
Что же можно сделать, чтобы спасти диких животных? Прежде всего, когда решают сохранить животный мир какого-то края, надо помнить, что успех зависит от того, сколько там населения. Вот почему нужны деньги на заповедники и национальные парки, на управление и обслуживание их, на борьбу с браконьерами, бурение колодцев и рытье прудов в тех местах, где бывают сильные засухи, на спасательные экспедиции, чтобы перевозить животных из угрожаемых районов. Но и эти мероприятия не помогут, если их не поддержат африканцы. Значит, нужны средства для просветительной работы, чтобы каждый африканец гордился животным миром своей страны, имеющим такое важное значение для народного хозяйства. Необходимы основательные экологические исследования областей, в которых обитают различные животные. Без такой серьезной работы все текущие меры ничего не дадут, хотя и они необходимы: без них звери вообще не доживут до той поры, когда дадут свои плоды долгосрочные мероприятия.
Пока я занималась поисками львят, у меня было вдоволь времени подумать обо всем этом и спросить себя: почему человек все более отдаляется от природы? И ведь письма от тех, кто читал мои книги про Эльсу, позволяют мне утверждать, что многие люди хотят жить так, чтобы общаться с природой и животными. Я представляю себе, как приятно им было бы не читать, а своими глазами видеть львицу с двумя львятами, которые беспечно грелись на солнце прямо на дороге и не пропускали нас. (Да и кто здесь, собственно, хозяин?) Меня всегда поражало, как уверенно ведут себя львы. У леопарда и гепарда совсем другие повадки. Это тем более удивительно, что многие охотники считают леопарда опаснее льва, а гепард известен как самый быстрый из всех хищников. Но эти звери всегда убегали, завидев нас, даже бросали добычу. Однажды я увидела «кладовку» леопарда — только что убитую антилопу, которую он затащил на дерево и подвесил в развилине. Я долго ждала, не покажется ли леопард, но, пока мы были там, он не посмел выйти.
