Правоверный не успел сообразить, каким приёмом его подсёк улыбающийся русский офицер – он, вроде бы, даже не приближался к душку, а тот утробно крякнул, изо рта у него вывалился язык, лицо посинело – душман потерял дыхание, любая попытка втянуть, всосать, вдавить в себя воздух вызывала лютую боль – лёгкие отказались ему служить, правоверный попробовал закричать, но крика не было, как не было ни львиного громыханья в глотке, ни дребезжанья, ни костяного хряска – всё пропало, автомат сам вылетел из его рук и шлёпнулся в рыжую землю, душман прижал руки к животу и повалился на спину, стараясь захватить раскрытым ртом побольше воздуха, но и это ему не удалось – Коренев ногой отбил у него всё, что он имел внутри.
– Соломин, в машину! – скомандовал Коренев, на ходу подцепил вылетевший из руки мусульманина автомат, ловко передернул затвор, ставя в положение стрельбы очередями, потом подскочил к душману, попытался сдернуть у него с пояса сумку с автоматными рожками, но ремни оказались крепкими, Коренев уперся ногою в правоверного, с силой рванул – ремни с хрустом лопнули и сумка – точнее, туго набитый бокастый подсумок оказался у него в руках.
Водитель молнией метнулся в кабину, моля сейчас об одном – лишь бы завёлся мотор, не то он, раскалённый, усталый, может закапризничать, – лишь бы этот гад завёлся, но загвоздка оказалась в другом – Соломин никак не мог удержать в трясущихся пальцах ключ зажигания, всё время промахивал шпеньком мимо рисунчатого глазка замочной скважины, кусал мокрые губы, захлебывался потом и слезами, плакал, трясся всем телом и никак не мог совладать с ключом.
– Скорее! – прошипел ему оказавшийся рядом Дроздов, двумя руками ухватил руку Соломина с ключом, помог одолеть дрожь, довёл ключ до скважины, потом сверху ударил ладонью, надежно вгоняя в прорезь.
– Не копаться, не копаться… Ну! – подогнал повисший на подножке старший лейтенант – Коренев успел уже обежать наливник кругом. Подземный лаз Коренев держал под прицелом. Выматерился зло, хриплым шёпотом. Не сводя взгляда с лаза, пригнулся, кинул сумку с рожками на сидение. – Чего телитесь!
Схлебнув солёную жидкость, натекшую в рот, Соломин, вымокший до нитки – он вспотел так, будто попал под дождь, куртку уже надо было выжимать, а с него всё текло, текло, текло и продолжало течь, Соломин пахнул резко, нехорошо, – это было от страха, от страданий, от того, что он пережил в последние десять минут, Коренев не удивился бы, если б Соломин внезапно сделался сивым, без единого тёмного волоска в голове, – водитель уже застонал от бессилия, стараясь повернуть ключ, но вот всё кончилось, и Соломин сразу успокоился: ключ легко пошёл вправо, раздался ровный гуд стартера.
«Ну, не подкачай! Заведись же, заведись!» – покривился лицом Соломин, резко выровнял ключ и снова крутанул его вправо. Мотор завёлся, Соломин тут же воткнул первую скорость, сделав это машинально – рука, метнувшаяся к кривой рукояти, украшенной нарядным чёрным набалдашником, сделала это сама, ноги тоже сработали машинально и КамАЗ плавно тронулся с места, совершил небольшой круг, аккуратно вписываясь в срезанное ракетой пространство, только в одном месте правые колёса чуть провисли и машина стала заваливаться, но Соломин тут же выровнял наливник, перевёл на вторую скорость.
– Молодец! – пробормотал старший лейтенант, приподнялся над кабиной – ему уже не было видно ни подземного хитрого лаза, ни скорчившегося чернобородого душмана, он втянул себя в кабину, с грохотом закрыл дверь – теперь таиться было нечего, пусть правоверные садят по ним хоть из пушки!
И плевать, если у них заглохнет усталый загнанный мотор – начинается спуск с холма, тут и без мотора разогнаться можно. В коробке передач визгливо запели шестерни, Соломин, чтобы они не раскрошились переключил на нейтралку, и забултыхалась, запрыгала под ними неровная колея, сзади на кабину тяжело надавила цистерна с соляркой. Кабина от напора заскрипела, в пазах раздался угрожающий звон, затем последовало металлическое пение, стрекот; складываясь домиком, кабина поползла налево, потом перекосилась направо, к космическим перегрузкам машина не привыкла – сейчас главное было, чтобы Соломин со страху не нажал на педаль тормоза.
