Зато в те редкие дни, когда выходные Веры Васильевны приходились на субботу и воскресенье или какой-нибудь праздник и она не слишком долго нежилась, он выпивал по всем правилам. С годами у Виктора Степановича накопилось несколько приемов, и он прибегал к тому или другому в зависимости от обстоятельств. Самый простой прием — спрятать бутылку в валенок в коридоре. Некоторую надежность этот прием гарантировал, но пить приходилось в спешке, потому что Вера могла выйти в любую минуту, к тому же пить нужно было из горлышка и безо всякой закуски. Но самое главное — была в этом приеме какая-то банальность, не хватало ему того, что Виктор Степанович назвал бы артистизмом, если бы знал это слово. Поэтому зачастую Виктор Степанович отдавал предпочтение другому приему — прятал бутылку в карман старого Вериного пальто, оно сто лет моталось на вешалке. Здесь уже была и дерзость, и неожиданность, да и гарантия того, что бутылка не будет обнаружена, возрастала, но нить опять-таки приходилось из горлышка и без закуски, наспех. Третий прием — это спрятать бутылку в туалетном бачке, там же можно утопить и стакан, а что-нибудь пожевать — принести в кармане. Словом, достоинства у этого приема были несомненные (сюда же нужно отнести то, что крючок надежно защищал от всех помех). Но, во-первых, часто скрываться в уборной неудобно, и, во-вторых, обстановка все-таки неподходящая. Лучшим своим приемом Виктор Степанович считал такой: он заранее наливал все шесть золотых с эмалью стопок, стоявших на подносике за стеклом серванта (шесть по пятьдесят граммов — триста), остаток он прятал в бачке на тот случай, если не хватит. Если аккуратно налить до краев и нигде не накапать, то будешь в упор потом смотреть на эти стопки и не догадаешься, что они полные, — только середки у них сверкают чуть ярче.
И вот идет обычная домашняя жизнь — обед или телевизор смотрят, а Виктор Степанович время от времени подходит к серванту, что-то там рассматривает, а через час или два Вера говорит: «Да когда же ты успел? Я с тебя глаз не спускала!» Ради такой минуты стоило ломать голову и исхитряться.
Но пока все эти приемы ржавеют от неупотребления: Вера Васильевна подниматься не собирается. И Виктор Степанович, высказав облизывающейся Найде, что он думает о поведении хозяйки, пошел в коридор за той бутылкой, которая уже кончалась. Стараясь не наступить — на путавшуюся под ногами собаку, он достал бутылку из старого пальто Веры Васильевны — оставалось и в самом деле только на донышке, заглянул через открытую дверь в темную теплую комнату — тихо, даже не слышно, есть ли она там, еще через дверь, в спальне, — и выпил из горлышка. Потом он постоял с минуту перед зеркалом, висящим над туалетным столиком против двери, разглядывая себя в тусклом, непонятном отражении — словно чудовище лохматое из сказки, которую он когда-то читал Игорю, сыну от первой жены. «Надо спросить, когда она в последний раз деньги ему переводила. Получил он что-нибудь к двадцать третьему февраля?» — подумал Виктор Степанович и потянул носом — из кухни вкусно пахло борщом.
Вера Васильевна встала, когда он уже принялся за вторую бутылку. И то не встала бы, если б он не сходил за почтой — там от Игоря оказалась поздравительная Открытка, и Виктор Степанович бросил эту открытку ей на подушку: «Поздравляют тебя, будь человеком, вставай, сколько можно валяться, в «Восходе» уже все подарки расхватали».
— Подарки нужно было раньше покупать, — откликнулась Вера Васильевна. — Сегодня все закрыто.
— Вот гадики! — изумился Виктор Степанович, и было в этой фразе неодобрение и к торговым работникам, которые устроили себе не вовремя выходной, и к женщинам, из-за подарков которым приходится беспокоиться, и к тем шустрым, которые уже сделали покупки и сейчас ублажают своих жен. — Ну хоть цветочков купим.
— И цветочков сегодня не будет, — сказала Вера Васильевна. — Их еще позавчера с руками отрывали, сама видела.
— И не сказала. Может, еще осталось что-нибудь? Будешь ты сегодня вставать?
Пока Вера Васильевна собиралась, Виктор Степанович успел пропустить две рюмки — запершись в уборной, после горячего завтрака закуска не требуется, можно было с собой ничего не тащить. А она еще повела Белочку гулять — пришлось выпить без всякого приема. Но к одиннадцати часам Вера Васильевна все-таки собралась, и когда он, обуваясь в передней, неловко ткнулся головой в этот самый столик — так что какие-то пузырьки (гадики!) попадали и Вера Васильевна сказала: «Уже? И когда ты только успел?» — Виктор Степанович все-таки почувствовал удовлетворение.
