Он продолжал молчать.
— Понимаю, — произнесла Олен и кивнула. — Можно, я попробую?
Тишина.
— Беременность всегда означает, что в голове включается определенный секундомер, — продолжала Рита Олен. — Вы согласны? Что произошло, когда исчезла Молли, Сэм?
— Я не могу…
— Вы здесь, чтобы смочь.
— Вряд ли.
— И все-таки я продолжу, — твердо сказала Олен. — Вы пытались выяснить, куда она подевалась, так? Вы уверены, что не знаете, где она?
— Думаю, на сегодня достаточно, — пробормотал Бергер.
— Я сама решу, когда достаточно, Сэм. Сейчас мы вышли на очень важный след. Вы сделали все, чтобы найти ее, инвестировали все свои профессиональные знания в то, чтобы разыскать Молли Блум. Конечно, параллельно приходилось зарабатывать на жизнь безрадостными случаями страхового мошенничества, один из которых вызвал у вас непосредственный страх смерти…
— А вам когда-нибудь грозило расчленение заживо? — перебил ее Бергер с пассивной агрессией.
Проигнорировав это уточнение, Рита Олен продолжала:
— Но вашей главной задачей было найти Молли Блум, свою бывшую девушку, которая сейчас вынашивает, предположительно, вашего ребенка. Однако у вас не получилось. Вы ни на шаг к ней не приблизились. Как такое может быть, Сэм? Как я поняла из вашего рассказа, за последний год вам довелось раскрыть целый ряд невероятно запутанных преступлений — а собственную возлюбленную вы найти не можете. Как же так?
— У нее опыт работы внедренным агентом СЭПО, — сказал Бергер. — Уж она-то знает, как можно испариться.
— Значит, она исчезла добровольно?
— По крайней мере, вначале, — подтвердил Бергер. — И я действительно пытался ее найти.
— И вы не знаете, сохранялась ли все эти месяцы ее беременность?
— Жестокий вопрос, Рита. Нет, я не знаю.
— Однако вам известно, что «вначале» она исчезла добровольно. Откуда вы это знаете? Вы с ней общались?
— Нет, такого шанса у меня не было. Знаете, я не выдержу. Может, в следующий раз. Чудеса случаются только в сказках, Молли никогда не вернется.
— Вы не разговаривали, но она вас проинформировала. Хотя, вроде бы, она не тот человек, кто разрывает отношения эсэмэской? Она прислала видео? Прощальную видеозапись?
Да…
Рита Олен вписала еще несколько слов в свой любимый блокнот, сдвинула очки на лоб и направила на Бергера указательный палец.
— Это видео у вас с собой? В мобильном телефоне?
— Я его восемь месяцев не пересматривал, — сказал Бергер. — И сейчас делать этого не собираюсь. Все слишком быстро.
— Но вы можете хотя бы о нем рассказать?
Молчание. Потом неохотное «да».
— Она стоит у панорамного окна в аэропорту, — медленно начал Бергер. — Мне удалось идентифицировать самолет у нее за спиной. Это аэропорт Брюсселя. Я установил точное время. Если она улетела оттуда, то точно не по своему паспорту. Значит, возможны два варианта. Первый — она вовсе не улетела. Второй — она улетела, но с фальшивыми документами. Поскольку никаких финансовых следов мне найти не удалось, скорее всего, она воспользовалась фальшивой кредиткой. Ну, или просто наличными.
— И что говорит Молли на видео?
Бергер закрыл глаза, с силой надавил пальцами на веки.
— Немного.
Рита Олен с улыбкой подалась вперед.
— Понимаю, — сказала она.
— Что вы понимаете?
— Что вы помните запись наизусть. Что она сказала?
Бергер тяжело вздохнул, тоже наклонился вперед, нависая над столом. Оказавшись лицом к лицу с Ритой Олен, он медленно процитировал, глядя ей в глаза:
— «Я знаю, что ты планировал наше будущее, Сэм. Знаю, что ты хотел, чтобы мы работали консультантами по безопасности в этом эллинге, который для меня не более чем отрыжка прошлого. Я не могу, Сэм, просто не могу. Мне необходим покой. Возможность поразмыслить, прийти в себя. А потом посмотрим, сможем ли мы встретиться снова, все вместе. Постарайся успокоиться. Тебе тоже нужно остыть, помни об этом».
— Все вместе, — повторила Рита Олен.
Бергер фыркнул.
— Думаю, только это «все вместе» и удержало меня от того, чтобы окончательно спиться, — сказал он.
Олен снова откинулась на спинку дивана, что-то записала.
— И как вы это трактуете? — спросила она.
— Так же, как и вы, — ответил Бергер. — Конечно, «все вместе» может означать «ты, я и Дезире Русенквист», это наша старая команда, но скорее всего это, черт возьми, означает «ты, я и наш ребенок». Мне очень хочется в это верить.
