Пытаясь ничем не выдать своего волнения, Сара вяло махнула рукой полицейскому в форме, охранявшему вход в здание. Тот бросил беглый взгляд на удостоверение — она позаботилась о том, чтобы оно выглядывало из кармана куртки.
Фотография, сделанная при поступлении на работу в полицию, запечатлела хрупкую женщину с правильными чертами лица. С тех пор Сара очень изменилась. Ее с трудом можно было узнать. Она нарастила мышцы и подстригла волосы. Она ожесточилась. Ее тело и ее разум приспособились к ужасам повседневной работы. И тем не менее она не сочла нужным заменить этот снимок на более поздний. Напротив, ей хотелось сохранить это свидетельство своей прошлой жизни.
Когда она пришла в полицию, в конце восьмидесятых, то сделала это по политическим соображениям. Она не принимала пассивности своих друзей, видевших, как нарастают неравенство и несправедливость, но не осмеливавшихся перейти к действиям. Сара хотела оказаться как можно ближе к проблемам человечества, к тому рубежу, за которым решалось будущее.
Со временем она поняла, насколько бесполезны все ее усилия. С каждым новым трупом она уходила все дальше от улыбающейся женщины с большими, полными надежды глазами. Она не позволяла себе погрузиться в отчаяние, но в конце концов пришла к признанию невозможности как-то повлиять на ход событий. Она отдалась на волю потока, и этого было достаточно.
В то время, когда была сделана эта фотография, она, без сомнения, возненавидела бы себя сегодняшнюю.
Войдя в подъезд, она сразу же почувствовала запах. Пахло навощенным паркетом и ежедневно натираемой медью. Тонкие ароматы роскоши окончательно заглушили воспоминания о выкуренной сигарете. Она вошла в старый тесный лифт, закрыла решетку из кованого железа и нажала на кнопку третьего этажа.
Ее коллеги из экспертного отдела уже закончили свои анализы и собирались уходить. Сара поздоровалась с несколькими знакомыми и пожала несколько рук.
Ей не хотелось отвлекаться. Все решается в первые минуты расследования, пока мозги еще свежие и ты можешь заметить мельчайшие детали. Чтобы проникнуться атмосферой, в которой жила жертва, требуется огромное усилие. Сосредоточенность очень быстро уходит. Глаз привыкает к новому окружению и утрачивает способность правильно выстраивать полученную информацию.
Сара спросила, где комиссар Лопес. Молодой лейтенант указал на комнату, освещенную яркими юпитерами, в конце длинного коридора.
Она медленно шла вперед, рассматривая висевшие на стенах фотографии. Все они представляли одну и ту же статную женщину со славянскими чертами лица и длинными светлыми волосами. Ни на одной фотографии она не улыбалась, не смотрела прямо в объектив. Она просто рассматривала землю у себя под ногами, или же взгляд ее был устремлен куда-то далеко за спину фотографа.
Впрочем, один снимок, висевший в конце коридора, на некотором расстоянии от других, резко выделялся из общей серии. Сара остановилась перед ню, снятым Хельмутом Ньютоном, — она узнала фотографию, потому что уже видела ее в каком-то журнале.
Девушка, одетая только в черные туфельки, сидела в темном кожаном кресле. Высоко скрещенные ноги почти не закрывали лобка. Подобранность мышц подчеркивала тяжелую линию груди. Сара невольно залюбовалась этим безупречным телом, пышным и в то же время крепким.
Потом она пошла дальше. Подошвы ее кроссовок «Пума» скрипели по наборному паркету, и этот скрип напоминал ей о том, насколько чужой она была в этом мире богатства и уюта.
Комиссар Лопес вышел ей навстречу. На его лице, как это часто бывало, читалось, что он в отвратительном настроении. Темные пятна пота выступили на неизменной серой рубашке под полосатой курткой.
— Ну, наконец-то! Давно пора. Мы уже собирались увозить труп и опечатывать квартиру. В следующий раз просил бы тебя быть порасторопнее. Мы не можем ждать, пока ты соблаговолишь приехать.
— Я посмотрела кое-что снаружи, — ответила Сара, не обращая внимания на замечания начальника. — Это произошло вон в той комнате?
— Да, это спальня. Убийца не пытался сдвинуть труп. Все пока на месте.
Лопес первым вошел в комнату и поднял простыню, закрывавшую кровать. Там покоилось тело молодой светловолосой женщины, запечатленной на фотографиях. Она, совершенно обнаженная, лежала на спине. Широко раскрытые глаза, казалось, смотрели в бесконечность, куда-то далеко за потолок. Ее запястья обхватывали наручники, прикрепленные к изголовью кровати. Строгая, почти совершенная мизансцена.
