Замолчал, ожидая, как я отреагирую на комплименты. Интересно, про эти ударные концовки он сам придумал или кто-то ему подсказал? Например, Юрий Иванович. Коля бы мне такой комплимент не отпустил – он не любил баловать.
– Спасибо, – сказал я. – Я, честно говоря, не ожидал, что мы встретимся на улице. Я так понял, что вы ознакомите меня с какими-то материалами…
– То есть вы ожидали, что мы вам дадим данные агентурной работы, протоколы допросов свидетелей, адреса и имена, я вас правильно понял? – перебил он меня с наигранной иронией, сразу давая понять, что он может перебивать, а мое дело слушать и слушаться.
– Я не знал, что именно вы мне собираетесь предоставить, но я предполагаю, что для написания статьи о Кононове мне нужно с чего-то начать. Какие-то… – Я едва удержался, чтобы не сказать слово «инструкции», которое окончательно лишило бы меня независимости, и добавил после секундного колебания: – Материалы.
– А никаких материалов нет! У нас были простые собеседования с Володей, как сейчас с вами. За ними стояло чувство гражданского долга людей, осознающих сложность ситуации, в которой он оказался.
Клещ достал из бокового кармана пиджака пачку сигарет, коробок спичек и стал закуривать. Спички не зажигались. Видно, головки были сыроваты. Он испортил несколько, прежде чем одна с шипением занялась. Он был явно не красноречив и осознавал это. Поэтому ему требовалась передышка, которую он заполнил зажиганием сигареты. Выдув струю дыма в небо, он продолжил:
– Буквально в двух словах и без бумажек. Родился Володя Кононов в Казахстане. Мать привезла его в Одессу пацаном. Кто-то у нее тут был… брат-сват – неважно. Короче, зацепилась-про писалась. Потом взяла и умерла, а он рос одиночкой. Поступил на исторический, связался там с какими-то умниками. Стал вступать в дискуссии с педагогами. Короче, на третьем курсе бросил учебу. Работал, как и полагается таким, как он, Спинозам, кочегаром. Нашел теплое место в роддоме в парке Шевченко. Сутки через трое. Не светился. Потом мы взяли тут одну группу самодеятельных революционеров. Они библиотеку держали: Солженицын, Зиновьев и прочее отребье. – Клещ поморщился. – Не знакомы – «Библиотечное дело»?
– Нет, а что, об этом где-то писали?
– Ну, у нас много чего не пишут, а народ, что ему полагается, знает.
– Я не знаю.
– А вы поспрашивайте. Может быть, расширите кругозор. А наши революционеры чем отличались? Они, так сказать, никакой конспирации не соблюдали. Напротив, даже спорить норовили на собеседованиях, дискутировать. Особенно один. Некто Игрунов. Тоже не слыхали?
Я покачал головой.
– А еще журналист! – пожурил он меня.
Время комплиментов явно прошло. Теперь он показывал, что при такой очевидной моей бестолковости без его руководящей роли я не обойдусь.
– Короче, взяли их за жабры, милых, и посадили за антисоветскую агитацию и пропаганду. И библиотеку их тоже нашли. Но есть мнение, что нашли только часть библиотеки. Большую, но часть. Потому что кто-то все равно книжечки по рукам пускает, распространяет отраву эту. Кононов тоже распространял. У тех свой круг был, у этого – свой. Те в политику ударились, а этот – в буддизм. Но зараза одна и та же. Противопоставление себя обществу, деградация и в результате – самоубийство. Вот с вашей помощью мы бы и хотели установить круг знакомств этого Кононова. Сам-то он вывернулся, а круг остался. Не мог не остаться, понимаете меня?
– Вы хотите, чтобы я установил круг знакомств Кононова?
– А почему нет? Как советский гражданин, вы должны нам помочь. И поверьте, это будет учтено.
– Но как?! В мою задачу входило написать статью. Это все, что я умею.
– А мы и не просим вас о большем. Пишите статью. Но чтобы написать ее, вам надо собрать материал о Володе. Как он стал таким. Кто его сделал таким. Кто толкнул его к роковому шагу. Как вы знаете, само по себе ничего не случается. Солнце светит – трава растет. Холодает – листья желтеют и опадают. Правильно? Он был хорошим в принципе парнем, но дураком, которого окончательно сбили с пути. И вот те, кто сбил, должны ответить за его смерть. – Голос его затвердел. Кулак сжался так, что костяшки побелели. – Мы с вами не имеем морального права допускать повторения таких трагедий. В этом ваша задача как советского журналиста. А мы будем рядом. Ваш телефон у меня есть.
