Закричавши громким голосом, (они)... единодушно устремились на него,
И, выведши за город, стали побивать его камнями...
И побивали камнями Стефана, который молился и говорил: Господи Иисусе! приими дух мой" (Деян. 7, 51-59).
Как видим, отношение апостолов к властям, когда интересы церковные вступали в противоречие с интересами власти, довольно недвусмысленно. Никакой альтернативы. Во-первых, - церковные интересы.
Впоследствии ап. Павел, вопреки, казалось бы, утверждению, которое мы привели в начале главы, напишет: "Наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против Властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных" (Еф. 6, 12). В том, что здесь под начальствами и властями подразумевается совсем не то, что мы встречаем в "Небесной иерархии" Дионисия Ареопагита, нет сомнения. Там все-таки говорится о добрых духах, небожителях (в богословии не разработана иерархия темных сил), а здесь духи злобы выделены самостоятельно.
И всей своей жизнью ап. Павел оправдал эти слова. Кроме того, что он больше всех был в трудах, в опасностях на реках, от разбойников, от единоплеменников, от язычников, в городе, в пустыне, на море, от лжебратий, трижды терпел кораблекрушение и сутки пробыл на глубине морской, переживал изнурение, бдения, голод, жажду, пост, стужу и наготу (см. 2 Кор. 11, 23-27), кроме всего этого, вызванного естественными трудностями апостольства, он не меньше претерпел и от властей, у которых он никогда не шел на поводу, встречая на каждом шагу сопротивление, озлобление и насилие: был безмерно в ранах, более, чем кто другой - в темницах, многократно его избивали до смерти, пять раз был бит палками по сорок раз без одного, три раза его били палками без счета, однажды побивали камнями (см. там же), и всего не перечесть
Вот такие отношения с властями были у автора известного изречения "существующие же власти от Бога установлены"
В жизни он осуществлял единственный принцип "Божие - Богу" (Мф. 22, 21, Мк. 12, 17). Реакция властей его меньше всего интересовала
Этот (эти) (и только) пример и должны мы иметь в виду, когда ориентируем себя по отношению к любой власти, и более всего - советской. [15]
Кстати, Русская Церковь, здоровая и чистая, во главе с патриархом Тихоном, так и отнеслась к революции и советской власти: не признала ни ту, ни другую. О том, что произошло потом, можно лишь сожалеть.
На этом можно было бы и закончить эту тему, но прежде чем поставить точку, имеет смысл разобраться в позиции по этому вопросу такого свободного и авторитетного церковного публициста, как А Левитин-Краснов Он неоднократно уделял внимание этому вопросу Его нельзя обойти вниманием еще и потому, что наша позиция далеко не совпадает с его
"Признавая в принципе светскую власть, - пишет А. Левитин, - христианство, тем самым, освящает насилие". [16] И далее: признавая государство. Церковь, тем самым, освящает революцию, ибо еще не было такого государства, которое возникло бы не революционным путем. [17] В доказательство этого тезиса он приводит слова Д. С Мережковского: "Революция есть лава текучая. Государство - лава застывшая". [18]
Из этих положений Левитин делает довольно справедливый, но не вытекающий из них вывод: христианин может признать революцию постольку, поскольку она "на добро людям". В принципе Церковь может признать и Октябрьскую революцию, считает он, она не признает лишь злоупотребление революционными методами, когда они из средства утверждения добра и справедливости, сами превращаются во зло.
Не желая допустить какую-либо двусмысленность, он пишет прямо: "Христианское сознание может принять октябрьскую революцию (с тех позиций, с каких ее принимал А. Блок в своей знаменитой поэме) и гражданскую войну 1917-1921 гг. в защиту революционных завоеваний (за исключением жестоких кровавых эксцессов над беззащитными людьми), но христианское сознание никогда не признает методов ежовщины, бериевщины, а также злоупотребления властью, известных под названием "культа личности". [19]
Трудно поверить, что Анатолий Эммануилович мог руководствоваться в своих рассуждениях такой "полосатой" логикой. Разберем его позицию с начала.
