– Действительно, печенье было. Но больше его нет. Съел, наверное.
– Митя, ты не меняешься, – жена укоризненно покачала головой. – Пустой буфет, хоть шаром покати. Купил бы сухарей, что ли.
– Да рано вроде…
Оба засмеялись.
– Слушай, – спохватилась она, – а что с твоими Форсайтами? Так небось и сидишь с ними целыми вечерами?
– Нет, конечно; ты что, радио не слушаешь? Странно, странно…
Он любил когда-то простодушную переполошенность жены от его самого невинного зубоскальства. Вот и сейчас промелькнул испуг, растерянность, и снова лицо стало обычным:
– Ты… шутишь, да? Или… Неужто закончил?
Неожиданно признался, что – да, закончил; а толку?
– Пока не перепечатано, все равно не пойму ни черта. Там одних только повторов…
– А, так тебе машинка нужна? – спохватилась она.
Ей всегда требовалось говорить несколько раз. Ведь сказал же по телефону ясно, что нет, не нужна. Терпеливо объяснил, что нужна машинистка, причем грамотная и опытная.
– Не хочу тебе морочить голову, однако если узнаешь, что где-то есть такой ангел, позвони мне.
На том и порешили.
В прихожей Дмитрий Иванович подал ей пальто.
– Ой, я тебе наследила! Погоди, дай вытру.
Стоял, как швейцар, с распяленным в руках пальто и наблюдал, как она быстро, экономными движениями вытирает мокрые следы на полу. Икры ног в тонких чулках дразнили взгляд. Повесить на вешалку пальто, шагнуть к ней, взять за плечи… Растеряется или засмеется? Предположим, второе; ну, а что делать post coitum, снова чай пить? Допустим, сама побежит за кексом или печеньем, потом останется ночевать, утром – завтрак, и все потянется как прежде, а главное, в ту же сторону; благодарю покорно.
Она ловко вдела руки сразу в оба рукава, застегнулась:
– Ну, как тебе? Только честно!
– М-м? – не понял Присуха, все еще во власти греховного виденья.
– Ой, ну какой ты! Пальто мое новое как?
По его рассеянному взгляду догадалась, что новое пальто не заметил. За это Присуха должен был выслушать азартный монолог о том, как трудно было достать материал, потом ждать очереди в ателье, где все закройщицы болели разнообразными болезнями просто для того, чтобы не шить ей пальто.
И правильно сделал, что не повесил его обратно на вешалку.
Натягивая перчатки, внезапно остановилась:
– Митя, а машинку-то! Давай я сбегаю за такси.
Он сам вызвался «сбегать», что и сделал, даже не застегнув пальто.
Пока высматривал «зеленый огонек», снова начал раздражаться. Чушь собачья, честное слово. Оттащить машинку в такси не хитрое дело, а потом что, поднимать ей в квартиру? Придется вместе ехать, такси останется ждать внизу, потом возвращаться домой… Было зачем чай пить.
Никогда Присуха не мог решить задачу про козу, волка и капусту, однако сегодня его внезапно осенило. Сунул шоферу трешку – пускай тащит сам.
Разговор, который представлялся Дмитрию Ивановичу таким же холостым, как чай с прошлой женой, имел неожиданное продолжение. Позвонила Инга. На Присуху обрушился сумбурный пересказ сложной цепочки перипетий, напоминающий эпопею с пальто, хотя речь шла о машинистке. Ты спрашивал, помнишь?
– Помню, разумеется. Где твоя машинистка?
– Ой, ну почему моя, я вообще ее не знаю, – и пустилась в пространное объяснение, кто и через кого на эту машинистку «вышел». – Она, мне говорили, очень опытная, у нее скорость…
– Знаю, знаю, шестьдесят километров в час, – перебил Дмитрий Иванович. – Диктуй телефон.
Обидевшись, жена сухо назвала пять цифр. Потом добавила:
– Если ты не бросишь трубку, то мне дали адрес тоже. Она всю левую работу печатает дома, можешь в министерство не ходить.
– В какое министерство? – опешил Присуха.
– Н-не помню, Митя. Что-то с машинами. Строительное, кажется. Или машиностроения? Ну, не суть важно. Да, чуть не забыла. Будешь звонить, скажи, что ты от Любы.
– …от Любы, – записал Присуха. – От какой Любы?
– Понятия не имею. Она знает, наверное. Все, Митя, я бегу. Пока!
Опытная, значит. Он представил себе строгое лицо учительницы, седоватый рыхлый узел волос, оплывшую восьмерку фигуры в какой-нибудь бесформенной кофте с растянутыми карманами.
Боясь передумать, набрал машинисткин номер прямо на следующий день. Таисия Николаевна благосклонно отозвалась на пароль «от Любы», и Присуха отправился с факультета домой за папками, а потом-таки в министерство (как выяснилось, тяжелого машиностроения). Приехал к шести часам – из массивных дверей выходили сотрудники.
