– Мы уклонились от сути, – сказал он. – Суть же в том, что мы с вами были вместе, Майра, что мы телесно познали друг друга. Почему мы так поступили, что при этом испытывали – все это не имеет ни малейшего значения. Но мы должны учесть, к чему это приведет.
– Как преступник должен учитывать, к чему приведет его преступление, – тихо проговорила она. – В ваших устах, Кеннет, слово «брак» звучит отвратительно. Честно говоря, я уж лучше пошла бы за кого угодно, в том числе и за сэра Эдвина Бейли, только не за вас. Уж лучше остаться старой девой до конца дней своих. Я. согласна жить в нищете – только нес вами. Да я лучше бы убила себя, чем вышла за вас замуж! Что еще могу я добавить, чтобы убедить вас? Забирайте ваши понятия о чести и приличиях… и забросьте их подальше в море.
Граф с удовольствием отплатил бы ей той же монетой. Он был просто в ярости – из-за ее вызывающего поведения, из-за обвинений, из-за презрения к нему. «Лучше бы убила себя…» А еще совсем недавно ее инстинкт самосохранения оказался гораздо сильнее – когда она действительно была в опасности. Тогда она не предпочла умереть. Хотелось бы ему бросить ей это в лицо. Но Кеннет чувствовал, что не может с такой безоглядностью выказать Майре свое презрение. Граф поднял брови и холодно посмотрел на нее.
– Полагаю, вы высказались достаточно красноречиво, – проговорил он. – Но если обнаружится, что вы в положении, вам придется, конечно, вынести много унижений.
Она на мгновение отвела взгляд.
– Я уж лучше стану жить в бесчестии…
– Но я этого не позволю! – возразил граф. – Мое дитя никогда не будет бастардом, Майра. Если дойдет до этого, сопротивляться моей воле будет бесполезно. Вы проиграете. – По крайней мере, в этом-то она его не переубедит, мысленно добавил Кеннет.
– Надменность вам к лицу, – отозвалась она. – Этому соответствует и ваша внешность, и ваше положение. Вы, наверное, были на редкость хорошим офицером?
– Мои подчиненные знали, что лучший способ иметь со мной дело – выполнять мои приказания.
Майра улыбнулась, и ей даже удалось сделать вид, что слова графа ее позабавили.
– Ах, но я-то ведь не ваша подчиненная, Кеннет!
Граф прекрасно понимал, что Майра совершенно не похожа на его бывших подчиненных. Но ему не хотелось вспоминать, какое она вызвала у него желание, когда он согревал ее и даже еще раньше. Такие воспоминания только усложнят все дело.
– Я позволю вам поступить по вашему желанию, Майра, коль скоро целая неделя размышлений не привела вас в чувство. Я позволю вам поступить так потому, что ваши желания совпадают с моими. Но все это при одном условии: если ночь, проведенная в хижине, не возымеет последствий. В противном случае вам придется послать за мной – и без промедления. Мне хотелось бы получить ваше согласие.
– Вы ведь лихой кавалерист, Кеннет, – сказала вдруг Майра. – Так что вам придется то и дело охаживать меня хлыстом, точно свою лошадь. Иначе со мной не управишься.
Слова эти прозвучали так неожиданно, что Кеннет, откинувшись на спинку, невольно улыбнулся.
– Вряд ли мне понадобится хлыст, – сказал он и тут же усомнился в этом.
– Великолепно! – Майра закатила глаза. – Выходит, вы собираетесь воспитывать меня при помощи ваших чар?
Тут уж граф не удержался от смеха. Минуту спустя, прежде чем проводить Майру обратно в бальный зал, он вполголоса проговорил:
– Если вы в положении, то выйдете за меня замуж. Хотя бы ради ребенка. А если попытаетесь поступить иначе, видит Бог, вы узнаете, каков я в гневе.
Майра не встала. Даже в такой мелочи, как переход из столовой в зал, она решила проявить самостоятельность.
– Я посижу с Хэрриет Линкольн, – сказала она, кивая в сторону соседнего столика. – Благодарю за то, что проводили меня поужинать, милорд, и доставили удовольствие – позволили насладиться вашим обществом. Это для меня большая честь.
Граф церемонно поклонился.
– Это вы мне доставили удовольствие, мисс Хейз, – сказал он и направился в соседнюю комнату, кивая и улыбаясь встречным. Удары сердца отдавались у него в ушах. Ему хотелось убить кого-нибудь. Или, по крайней мере, подбить кому-нибудь глаз, сломать нос, выбить несколько зубов. Но ничего подобного граф сделать не мог – пришлось пригласить на танец юную мисс Пеналлен.
