И еще она подумала о том, что сэр Эдвин Бейли не из тех, кого можно переспорить, коль скоро он решил избрать определенную линию поведения. Если сегодня визит окажется неудачным, он завтра или послезавтра отправится с повторным визитом. В общем, лучше покончить с этим сегодня, решила Майра. Хотя, конечно, это будет самое большое унижение в ее жизни.
Майра не видела графа Хэверфорда больше недели. И надеялась, что не увидит и впредь. Но то была, конечно, тщетная надежда. У нее возникло подозрение, что он приехал в Данбертон навсегда. А сэр Эдвин Бейли, очевидно, вознамерился сделать Пенвит своим постоянным местом жительства. Даже если семьи по-прежнему не будут поддерживать отношений, они с Кеннетом непременно встретятся снова.
Как ей хотелось бы, чтобы он не приезжал! Ей даже захотелось на одно безумное мгновение, чтобы это не Шон, а он… Но нет, она отогнала от себя эту ужасную мысль. Нет, такого нельзя желать даже в обмен на жизнь Шона!
Такого нельзя желать ни в коем случае. Майра вспомнила, как долгие годы ждала, когда в Данбертоне получат хоть какие-то известия о нем, вспоминала, с каким ужасом ждала и как презирала себя и за это ожидание, и за этот ужас. Она вспомнила, какие испытывала чувства, когда шесть лет назад пришло сообщение о том, что серьезные ранения, полученные в Португалии, вынудили Кеннета вернуться в Англию, но не в Данбертон. Конечно же, солдата посылают обратно в Англию только в том случае, если он сильно изувечен либо не выживет, думала она. Майра изводилась в ожидании очередных новостей, то и дело твердя себе, что в действительности судьба графа ее вовсе не волнует.
Она вспомнила, как из военного министерства пришло письмо с известием о Шоне. Ах нет, она, конечно же, не пожелала бы того, чего только что пожелала! Ни за что на свете!
Просто ей хотелось бы, чтобы он не приезжал. И чтобы сэр Эдвин Бейли не появлялся в Пенвите. Ей хотелось бы всего-навсего вернуться к скучноватой жизни старой девы – к жизни, которую она вела еще совсем недавно.
* * *
Кеннет только что вернулся домой, проведя несколько часов с управляющим, – они объездили дальние фермы, расположенные на окраинах его земель. Он переоделся – день выдался сырой – и только начал согреваться, когда его камердинер откликнулся на стук в дверь гардеробной. Слуга доложил, что его сиятельство ожидают в салоне посетители.
Его сиятельство невольно вздохнул. За девять дней, прошедших после его возвращения в Данбертон, он, кажется, только и делал, что наносил и принимал визиты. Приятно было возобновить знакомство со старыми друзьями и соседями, познакомиться с новыми соседями, но порой ему хотелось иметь немного больше времени для себя. В ближайшую неделю положение могло только ухудшиться, ведь начнут прибывать гости и приедут мать с сестрой. Но все же граф с нетерпением ждал, когда дом заполнится людьми, – хотелось побыстрее освоиться в новой для себя роли хозяина.
Через несколько минут, спускаясь по лестнице, Кеннет пытался припомнить, кто из соседей еще не побывал у него. На память не приходил никто. К тому же почти все визиты он уже отдал. Значит, начался второй круг, решил граф и тяжко вздохнул: неужели нельзя было дождаться приезда его матери?
Кеннет не узнал мужчину, стоявшего посреди салона, заложив одну руку за спину и засунув палец другой руки в кармашек для часов. Кружевной воротник его рубашки был до того накрахмален, что почти впивался в щеки. Каштановые волосы незнакомца были зачесаны вверх так, что возвышались над головой на дюйм-другой. Наверное, он так причесался, чтобы хоть немного сравняться ростом со своей спутницей, подумал Кеннет, переведя взгляд на нее.
Женщина была гораздо выше мужчины, причем даже не пыталась скрыть это. Подбородок она держала высоко, и на лице у нее было выражение гордое и дерзкое, как если бы он, Кеннет, бросил ей вызов. Одета она была так же, как в день его приезда. Майра Хейз изображала из себя скромницу и делала это из рук вон плохо. Какого дьявола она заявилась в его гостиную?
Но Кеннет и виду не подал, что удивлен. Он поклонился гостям. В ответ мужчина принялся кланяться и улыбаться так, словно выказывал свое почтение принцу или даже самому королю. Майра Хейз стояла не шевелясь и даже не сделала реверанс, чего требовали хорошие манеры.