На следующий день она завтракала с видом совершенно невозмутимым, даже казалась веселой. У нее действительно нет выхода, остается лишь принять предложение, которое ей сейчас сделают, мысленно повторяла она. У них с матерью нет своего состояния. И у нее нет никаких надежд на замужество – в ее-то возрасте! Отказав сэру Эдвину Бейли, она поступила бы весьма безответственно по отношению к себе и к своей матери. А его недостатки, хотя и многочисленные, все же не являются пороками. Она могла оказаться вынужденной принять предложение картежника, либо пьяницы, либо ловеласа, либо человека, имеющего все эти пороки. Сэр Эдвин же, без сомнения, совершенно благопристоен.
Поэтому, когда он появился перед пей в гостиной на исходе утра – напыщенный, церемонный, кланяющийся и самодовольно улыбающийся, – она с невозмутимым видом приняла его предложение вступить в брак, которое, как он был уверен, не удивило ее, но которое – сэр Эдвин тешил себя этой надеждой – показалось ей лестным. Майра разрешила своему новоиспеченному жениху назвать себя самым счастливым из людей и поцеловать ей руку, хотя он при этом долго извинялся за то, что от счастья позволил себе столь легкомысленный поступок.
За ленчем баронет уведомил леди Хейз и Майру, что свадьба, хотя он желал бы совершить сей обряд как можно быстрее, хоть завтра, даже сегодня – сэр Эдвин улыбнулся своей игривости, разумеется, позволительной для счастливого влюбленного, – так вот, свадьба состоится в конце весны, когда здоровье его матушки, очевидно, окрепнет, а погода будет более мягкой, так что матушка и сестры смогут совершить необходимое тридцатимильное путешествие. Пока же он, сэр Эдвин, сочтет за честь пребывать в Пенвит-Мэноре до окончания Рождества, после чего вернется домой, дабы убедиться, что дела его в порядке, а уж затем окончательно переедет в Пенвит-Мэнор и вступит в брак.
Майра с облегчением вздохнула. У нее оставалось еще несколько месяцев, чтобы приготовиться к новой жизни, которая ей предстоит отныне. Мать коснулась ее руки, лежащей на столе, и улыбнулась. Сэр Эдвин выказал удовольствие, увидев, как рада его будущая теща счастью своей дочери. Майра знала, что мать понимает ее и сознает, что дочь согласна на этот брак лишь по необходимости, что это жертва с ее стороны, хотя и непозволительно думать о своем замужестве как о жертве. Оно будет ничем не хуже, чем большинство браков, совершаемых каждый день, более того – будет значительно лучше многих браков.
Еще до окончания ленча сэр Эдвин предложил новую тему для разговора – тему, воодушевившую его даже больше, чем предстоящая женитьба. Расспросив дворецкого о соседях, занимающих достаточно высокое положение в обществе, он узнал поразительную новость. Без сомнения, леди Хейз и мисс Хейз уже осведомлены об этом, поскольку сей факт имел место неделю назад. В Данбсртоп вернулся граф Хэверфорд – с тем чтобы поселиться в своем имении.
– Да, кузен Эдвин, – кивнула леди Хейз, – мы слышали об этом. Но…
Сэр Эдвин улыбнулся и продолжал:
– Следует заметить, что джентльмен менее благородный, более ограниченный, чем я, стал бы негодовать по поводу того, что отныне не является самой высокородной персоной в округе. Я же считаю своим долгом заявить, что весьма польщен возможностью иметь соседом графа Хэверфорда. И разумеется, иметь его в качестве своего знакомого. Разве его сиятельство не герой войны? Разве он не майор одного из лучших полков? Можно не сомневаться, что граф заслужил бы генеральский чин, если бы военные действия продолжались еще год или около того. Я вынужден еще более глубоко сожалеть о том, что плохое самочувствие моей дорогой матушки не позволило ей сопровождать меня. Но она будет весьма рада за меня, равно как и за вас, сударыня. И за вас, мисс Хейз. У нее такое великодушное сердце!
– Но, кузен Эдвин… – снова заговорила было леди Хейз.
Майра невольно вздохнула. Прошлая неделя была просто злополучной. После того как она впервые объявила о возвращении графа Хэверфорда, придя домой с прогулки, в Пенвите о нем не сказали ни слова. О нем не сказали ни слова и во время визитов, которые на протяжении всей недели они делали соседям или соседи – им. При этом Майра и, разумеется, ее мать были совершенно уверены: там, где их нет, говорят исключительно о персоне графа. Ведь, в конце концов, хозяина в Данбертоне не было уже лет семь. Она отчасти даже обрадовалась, когда сэр Эдвин заговорил на запретную тему.
