Доктор воскликнул:
– Вы отдаете себе отчет в том, что обвиняете мою племянницу и моего племянника в… Бог знает в чем…
Олимпия грубо его одернула.
– Замолчите, Марсьяль! Комиссар, прошу вас, продолжайте.
– Я думаю, что если бы не убийство Софи, им удалось бы все-таки обвести меня вокруг пальца. Но смерть мадам Кесси казалась мне слишком необоснованной, никак не вязалась с тем, что рассказывала мадемуазель Пьюбран. Это-то и стало не ошибкой заговорщиков – у них не было другого выхода, – а слабым местом их плана. Ничем не приметная Софи, которую они ни во что не ставили, будет очень тяжелым грузом на весах правосудия, способным отправить вас, господин Кесси, на эшафот или в лучшем случае приговорить к пожизненному заключению.
Марк вскричал:
– Вы что, бредите что ли? Софи умерла после того, как со мной произошел несчастный случай.
– Совершенно верно. И тут я должен сказать: «Браво, мадемуазель Пьюбран». Я редко встречал таких энергичных женщин, как она. Не знаю, сколько времени ей потребовалось, чтобы убедить вас в необходимости ранения. Наверное, она объяснила вам, что можно пожертвовать плечом ради возможности жениться на ней и ее состоянии. Возможно, она привела в пример себя. Она-то согласилась, чтобы вы проволокли ее по земле с веревкой на шее. Оставим догадки и продолжим. Вы пошевелились, поэтому пуля вошла в вас не сверху вниз, что могло быть объяснено несчастным случаем, а почти перпендикулярно. Доктор Гаронесс не ошибся, несчастный случай был подстроен. Зачем? Чтобы вас не могли обвинить в убийстве жены.
– Я ее не убивал!
– Но вы подбили мадемуазель Пьюбран сделать ото за вас. При помощи небезызвестного карабина Ремингтон 1100. И в тот день, когда Софи надела платье Мартины. Где вы спрятали ружье? Вам все равно больше терять нечего.
– Да идите вы к черту.
Удивительно спокойным голосом Мартина проговорила:
– На старой псарне с другой стороны парка.
Кесси прорычал:
– Ты сумасшедшая.
– Немного собственного достоинства, Марк. Когда проигрываешь, нужно уметь красиво принять поражение. Продолжайте, комиссар. Я нахожу ваш рассказ просто захватывающим.
– Любопытно, что преступники считали, что я намного ближе к разгадке, чем я был на самом деле. Поэтому мадемуазель Пьюбран решила выстрелить и в меня. И тут я опять ошибся, полагая, что, нечаянно поскользнувшись, спас себе жизнь. Но почему не выстрелили второй раз? Наверное, меня для начала только предупреждали…
– Правильно, и вы знаете почему?
– Из-за нашего разговора в Кажарке?
– Да. Видите, даже у меня могут быть слабости. А теперь уж заодно расскажите, зачем должен был умереть Мануэль, им будет потом что вспомнить.
– Я сам был в неведении, пока не получил сведений из Мексики. Камаронес приехал по собственной инициативе, потому что вы не отвечали на его письма. Приезд его в замок никому не понравился, поскольку он стал невольным зрителем семейных передряг.
Шенебур удивился.
– Подобное путешествие только для того, чтобы увидеть свою подружку?
– Не подружку, господин следователь, а мадам Мартину Камаронес, свою законную жену. Я думаю, она надеялась получить развод и не предполагала, что юноша ее настолько любит, что бросится искать даже на Лот. С самого начала Камаронес молчал лишь потому, что она рассказала ему о наследстве, которое потеряла бы, если бы о ее замужестве стало известно. Несчастный, по-видимому, догадался о нежных отношениях между Мартиной и ее кузеном. И я думаю, что не ошибусь, предположив, что это не он, а Марк Кесси находился в спальне мадемуазель Пьюбран. Не так ли, доктор?
Марсьяль Пьюбран опустил голову.
– Вы пошли подслушивать под дверь племянницы после того, как услышали, что Камаронес мне звонит?
– Да, и я рассказал об этом звонке Марку. Поверьте, я не хотел сделать ничего плохого.
– Скотина!
– Вы плохо воспитаны, господин Кесси, и совсем не знаете чувства меры, поучитесь у вашей кузины.
– Это она все придумала!
– А вы к тому же еще и трус.
– Я не собираюсь подставлять свою голову.
– И тем не менее вы рискуете ее подставить. Вы обвиняетесь в убийстве Мануэля Камаронсса.
– Это не я!
– Вам не повезло: когда я приехал, он еще был жив и назвал ваше имя.
