Скалолаз был в некотором замешательстве.
— Я не понимаю. Почему специалисты-спасатели не могли спуститься на эти жалкие пятнадцать метров?
Она пожала плечами.
— Не знаю. Эти специалисты сказали, что такой вид спасательных операций не предусматривался в их тренировочной программе. Их учили только управляться с механизмами, — её голос был полон презрения. — И тут предложил свои услуги тот человек, о котором я упомянула, Коллинз.
— Значит, это он осмелился спуститься ко мне? Обычный гость в вечернем костюме?
Она потрясла своими кудрями.
— Почему… Я бы не сказала что он был в вечернем костюме. Нет, он был одет практически так же странно как и…, — она замолкла в нерешительности.
— …Так же странно, как я? — помог он ей.
— Ну…да, признаться. А лазил, как горная серна; я никогда не видела ничего подобного. И в промежутках он давал какие-то приказы; половину из них никто не понял, но все ему подчинялись.
Скалолаз кивнул.
— Ясно. А после этого вы нашли мои кредитные карточки и определили меня в эту дорогую комнату.
— Да, менеджер сказал, что с оплатой всё будет в порядке, — она снова рассмеялась. — Теперь, я принесу укрепляющий суп, а после этого вам следует поспать немного. В противном случае, нас обоих будет винить авиадоктор, — она взбила его подушку и быстрыми лёгкими шагами поспешила прочь. Скалолаз, должно быть, до смерти устал, так как проснулся только в одиннадцать утра. Потом он заказал обильный завтрак в дополнение к обеду. А поев, набрал телефонный номер, который он нашёл на предусмотрительно оставленном небольшом клочке гостиничной бумаги. На втором гудке, раздался решительный мужской голос:
— Коллинз слушает.
— Это я, Стоун. Тот странный малый, которого ты поднял прошлой ночью.
— Ясно, — через несколько секунд Коллинз добавил: — Слушай, я сейчас уже собрался идти по делам, и тебе, наверное, необходимо отдохнуть ещё побольше. Ну, мы можем встретиться…скажем, в четыре?
— Отлично. Куда мне следует прийти?
— Лучше в пиано-бар, где шума поменьше.
У скалолаза больше не болела нога, и он жаждал размяться. Вскоре, оставаться в комнате стало невыносимо, он оделся и вышел на прогулку. Два или три этажа Четвёртой платформы были забиты магазинчиками, где продавались всевозможные надуманные сувениры и прочий бесполезный, но дорогой хлам.
К сожалению рюкзака скалолаз нигде не мог найти; поэтому ему пришлось удовольствоваться пластиковым мешком из-под клюшек для гольфа, который он закинул за плечи. Хотя вечер ещё не наступил, множество любителей горных красот уже танцевало в большом зале, который был наполнен густым дымом марихуаны. Каким-то образом скалолазу удалось протолкнуться сквозь толпу и вернуться в свою комнату. Там он принял приятный душ и побрился, и загодя направился к пиано-бару.
Когда скалолаз почувствовал, что кто-то похлопал по его плечу, он оглянулся. Коллинз был невысоким и худым, но по его виду было ясно, что этот человек мог постоять за себя, и его рукопожатие было крепким и сильным. Кожа на лице была покрасневшей, будто он перегрелся в солярии.
Коллинз кивнул в направлении сцены, где несколько юнцов ходили с бейсбольными битами, гигантскими молотками и даже с большой, шипастой дубиной, словно из кинофильмов о древнем Риме.
— Я ошибся насчёт относительной тишины, которой я ожидал. Если ты не против, было бы лучше перейти в другое место.
— Почему?
— Неужели ты их не видел? Они готовят сцену для ансамбля «Бешеного Бластера». На каждом дневном представлении они разносят вдребезги все гитары и клавишные, а на вечерних вдобавок и всю сцену. Билеты очень дорогие, но всё раскуплено за несколько недель до представления.
Мужчины миновали террасу, на которой множество любителей гор толклись вокруг сборщика ставок. Предметом ставок было кто из четырёх соревнующихся сможет лучше вырезать человеческое лицо из горы перед террасой. Инструментом им служил гигантский военный лазер. Сейчас склон уже был разрушен, и несколько вагонов осколков горной породы в долине служили свидетельством эффективности этого художественного инструмента.
Обогнув угол здания, Стоун с Коллинзом увидели, как один из уборщиков столкнул гигантскую груду мусора — бумажных салфеток, алюминиевых банок, пластиковых стаканов и контейнеров, битого стекла и прочего хлама — метлой в большую квадратную нишу в боковой стене коридора.
