Папа нашел следы текстов Неоплатона в девятнадцатом веке! Оказывается, животрепещущие пауки из одного банкирского дома интернационального треста продали их Герцену, и тот уже решил опубликовать тексты в девятнадцатом томе полного собрания своих сочинений, да поссорился с Огаревым; забыл смотровую площадку на Ленинских горах и невинные взгляды, когда клятву давали... Тексты в очередной раз пропали, но папа благодаря своему интеллекту, а также потрясению, вызванному моим рождением, не растерялся и восстановил автора, а скоро возьмется за тексты!
Пусть мы не можем родить собственных Платонов, мы и сами не желаем, зачем они нам? А вот собственных Неоплатонов - еще как можем!
Родственник приезжал, дядя чужой, новый мамин муж, забрать меня хотел, объяснил почему - мы все здесь с ума сходим, пока не поздно, надо ребенка спасать, может быть, ему в жизни повезет больше, чем нам, а у них с мамой хорошо, все есть, также две птички над головой летают по квартире и собака их охраняет. Неоплатон заинтересовался и спросил: "А какой породы?", - он всегда животных любил. Мамин муж только начал отвечать обстоятельно и неторопливо, как побледнел, мол, а кто это у вас разговаривает, а не видно? Мы с папой ответили, что Неоплатон, а потом и Неоплатон все про себя рассказал, дядя чужой совсем бледный стал, почти белый, в туалет просился, долго там был и ушел от нас еле-еле. Меня увезти уже не хотел. Вечером позвонила мама, поблагодарила нас с папой за то, что мы из ее нового мужа сделали идиота, неужели теперь все - идиоты? Конечно, нет, ответил папа, Неоплатон хороший.
Когда я не там и не туда посикал, решил вовсю описать портрет в нашей школьной библиотеке, ведь Платон во всем виноват, с него все пошло! Долго готовился, хотел зайти в библиотеку, когда там нет никого, и отомстить! Как индейцы, мы с хорошими детьми в них играли в котловане, они так неожиданно и смело мстили белым гадам за насилия и поругания своей индейской чести... Но боялся, что не попаду, - портрет маленький и висит высоко, а я тоже пока маленький, могу не достать. Решил написать в банку, словно бы для анализа, потом прийти и вылить на портрет. Здесь главное - не испугаться, когда в библиотеку с банкой войду, а во второй раз описаюсь, может войти в нехорошую привычку, кто меня вылечит потом?
Я рассказал папе и Неоплатону, каким образом собираюсь отомстить Платону за котлован и за то, что описался. Папа закричал, чтобы я не смел говорить об этом даже в шутку, Неоплатон тоже заметил, что это не шутки, к этому надо подходить серьезно.
Еще раз, серьезно и основательно, продумал план мести. Вот библиотекарша, что нам книжки выдает с учебниками, одна осталась, я за дверью стою, караулю, она вышла минут на пять, на десять по делам - позвонить кому или в буфете чего перекусить, я вбегаю, вынимаю банку, отворачиваю крышку, выливаю на портрет, убегаю... А вдруг кто войдет или библиотекарша раньше вернется? А куда потом девать банку и крышку? Ничего, индейцы - смелые люди, их любит удача, все будет нормально! Благослови, Неоплатон! Не буду, говорит Неоплатон, этим делу не поможешь, нужно идти другим путем. Да я и сам больше не хочу, все верно не поможешь, Неоплатон прав, как всегда.
Я не хочу быть Робеспьером, не гожусь в Декарты, не люблю всяких Наполеонов, в пожарники и космонавты тоже не тянет. Когда я вырасту - хочу быть Неоплатоном!
П а п а (с томом философии в руках): А что, неужели никто не понимает, что вся эта философия вызвана не идеями, а всего лишь неконтролируемым круговоротом сексуальных позывов и алкоголя? Неужели все плохо навсегда и ничего нельзя сделать?
Н е о п л а т о н: Конечно, все плохо, котлован навеки, а это и хорошо, чем хуже, тем лучше, живи, значит, спокойно, болезнь была долгая, выздоравливать начинаем только сейчас, и то не совсем, пей поменьше, беги, а то на автобус опоздаешь, мы тут с мальчиком пока поиграем.
И я с Неоплатоном, о, счастливые часы, долго-долго играю. Я изображаю кроссворд, а он меня разгадывает; потом наоборот - он изображает математическую задачу, а я ее решаю.
