В 22.30 начали неясно вырисовываться мачты и трубы первых спасательных судов, осторожно выходивших в Ла-Манш. «Вся операция должна закончиться к 3.00» — таков был приказ. Это означало, что есть менее пяти часов, чтобы вывезти от 40 до 50 тысяч человек. Бесконечные людские колонны продвигались вперед через разрушенные улицы Дюнкерка. Время от времени вспышки пламени освещали измученные лица, а затем колонны снова скрывались в темноте. Тысячи людей скапливались в районе гавани и на открытом берегу, их глаза беспокойно всматривались в небо, а уши напряженно ловили угрожающий гул самолетов. В течение дня бомбы падали непрерывно, но этой ночью ожидавшим людям повезло. Небо было пасмурным, и воздух оставался спокойным и тихим. В мерцающем пламени, поднимавшемся здесь и там, люди могли различить очертания судов, пришедших, чтобы забрать их. Постепенно колонны продвигались. Позволялось пройти только организованным подразделениям. Мощные силы военной полиции оттесняли назад толпы людей, потерявших свои части.
Посадка шла стремительно. Судно за судном быстро подходили к берегу, забирали свой человеческий груз и снова отходили. Но драгоценные часы также шли стремительно, и небо на востоке начало светлеть, сначала едва заметно, но затем все более явственно. Последнее судно ушло в четыре утра, но позади все еще оставались тысячи французских солдат. В семь часов немецкая артиллерия снова открыла огонь, в восемь командиры остатков четырех французских дивизий решили сдать Дюнкерк и подписать формальную капитуляцию в ратуше. Первые немецкие патрули уже появлялись около берега. Любое дальнейшее сопротивление могло означать только бойню.
В девять часов над разрушенной ратушей был поднят немецкий флаг, и генерал фон Кранц принял капитуляцию оставшихся французских войск, отметив храбрость и упорство, с которыми они до конца прикрывали эвакуацию. 35 тысяч французов, включая 4 тысячи раненых, попали в плен, но 250 тысяч человек британских экспедиционных сил вместе со 110 тысячами французов[40] были спасены. Британские части сформировали ядро новой армии, а французы позднее использовались на других фронтах. Эвакуация стала впечатляющим успехом, и Геринг потерпел первое большое поражение в воздухе.
Вздох облегчения прокатился по Англии, когда стало ясно, что британские экспедиционные силы спасены, хотя люди и вернулись без оружия. Ни одна пушка, ни один танк не пересекли обратно Ла-Манш. 90 тысяч винтовок, 8 тысяч автоматов и 12 тысяч автомобилей всех типов были оставлены позади. Для формирования новой британской армии ничего не имелось; ее нужно вооружать с нуля.
По стране прошла волна ликования, но ситуация была очень мрачной. Для обороны страны имелось всего 200 тысяч обученных и вооруженных людей. И поддерживать их должны были, возможно, сотня тяжелых танков и вдвое большее число полевых орудий. Неудивительно, что такими озабоченными были лица чиновников на Уайтхолле![41] Предположим, что Гитлер, уничтожив или захватив в плен на севере лучшие французские войска, решил, что он может позволить себе отложить на некоторое время завоевание оставшейся части Франции. Предположим, что, вместо прикрытия своих войск на Сомме и Эне, он бросит все свои самолеты и парашютно-десантные части против Англии, высадит десант с моря и сбросит парашютистов на все важные аэродромы. Что же тогда его остановит?
В те тревожные дни глаза британских военачальников и государственных деятелей часто обращались к небесам. Немцы могли высадить с воздуха легкие танки, противотанковые пушки и несколько тысяч людей, обойдя оборону на юге и стремительно двигаясь на Лондон. Если бы это произошло, то вся система обороны пришла бы в замешательство, и их нападение имело бы большие шансы на успех. Никто не понимал этого лучше, чем Черчилль. Был единственный вопрос: осознают ли немцы представившийся им шанс и воспользуются ли они существующей слабостью англичан?
Гитлер и его генералы были ослеплены и восхищены своим неожиданно быстрым и полным успехом на Западе, но они испытывали колебания и сомнения в отношении будущего. Они еще не поняли стратегического — даже исторического — значения приказа об остановке, который спас Дюнкерк и дал англичанам шанс эвакуировать своих людей и который те блестяще использовали. Но один человек понимал, что все было поставлено на карту в течение нескольких дней после эвакуации, и это был Кессельринг, бывший начальник Генерального штаба люфтваффе, а ныне командующий 2-м воздушным флотом на Западе
