Молли казалась, что ее сны сбываются наяву, когда поток прибывающих людей усилился. Она ни на секунду не оставалась наедине с собой: отвечала на вопросы, знакомилась, смеялась. Ее охватила эйфория. Все говорило о том, что они с Хьюстоном замечательно справились со своей работой.
Девушка наслаждалась шампанским и вкусными закусками. Но при этом отдавала себе отчет в том, что все ее мысли не здесь, не в офисе.
Она не спускала глаз с двери. Ждала.
«Где же Хьюстон?» Сегодняшний триумф полностью его заслуга. Только благодаря его таланту, полной отдаче делу, увлеченности и способности вести за собой людей они достигли такого успеха, а в том, что это успех, сомнений не было. Как же он может не пожинать плоды своего труда? Не радоваться вместе с ней тому, что корзинка для пожертвований на столе Тиш просто переполнена конвертами.
Наконец мисс Вив попросила всеобщего внимания. Она поблагодарила присутствующих за то, что они пришли, и предложила посмотреть подготовленную к этому дню презентацию.
Свет погас, голоса затихли, с потолка опустился большой экран, и заиграла музыка.
– Ой, сейчас увидите, мистер Уитфорд делает просто невероятные презентации, – прошептала стоящая рядом с Милли дизайнер, которая в первый день ремонта интересовалась цветовыми предпочтениями девушки. – Странно, он изменил музыку. Интересно. Предполагалось, что видеоряд будет сопровождаться произведениями Баха.
Но комнату заполнили не звуки органа. Черно-белые снимки сменялись на экране под переливы гитары и проникновенного голоса.
– Ты говорил, что я познаю небеса, – прошептал кто-то невидимый.
Но на фотографиях не было ничего даже отдаленно напоминающего рай. Мрачные улицы с полуразрушенными домами, заасфальтированные детские площадки, разбитые стекла. Это был район, где Молли побывала с Уитфордом накануне. Места, где он вырос. Именно эти трущобы помогли ему превратиться в удивительно сильного и прекрасного человека.
Голос продолжал:
– Ты обещал земли, где я забуду, что такое нужда…
Теперь на снимках были недавно прибывшие иммигранты: глаза, переполненные житейской мудростью, угрюмые лица, ветхая одежда.
– Я ждал совсем не то, что получил. О Господи, где же мой рай, где мой рай?
От картин на экране перехватывало дыхание и наворачивались слезы. Вот молодой парень плачет над телом умершего друга, маленький мальчик невесело пинает консервную банку, молодая женщина сидит на ступеньках с младенцем на руках…
Настроение на фотографиях изменилось одновременно со сменой музыкального ритма. Грусть постепенно стала уходить из мелодии и из голоса певца.
Теперь кадры рассказывали историю изменений в самом фонде. На одном снимке была смеющаяся Пэгги рядом с контейнером одежды в «Bay!», на другом изысканный фасад магазинчика «Bay!», на третьем толпа посетителей в «Опять и снова». Потом последовали фотографии интерьеров офиса фонда до и после обновления.
В голосе певца теперь сквозила надежда:
– Если бы мы были все вместе, стали бы друг другу братьями. Господи, это был бы мой рай.
На экране появилось изображение зеленого сада, резко контрастирующего с черно-белыми ветхими домами и асфальтом. Молли узнала свой любимый проект. Потом гости увидели смеющиеся лица детей из «Солнечной карамели», автобус-библиотеку…
Эмоции, витающие в комнате, можно было буквально пощупать. Тиш промокнула слезы платочком и прошептала:
– О боже, на сей раз он превзошел самого себя.
Молли пропустила «на сей раз» мимо ушей. Она отмахнулась от этих слов, как от назойливой мухи. Ей не хотелось портить идеальный момент. Правда, совсем идеальным он был бы, если бы рядом с ней стоял Хьюстон.
– А где мистер Уитфорд? – шепотом спросила она у Тиш. Ей не терпелось поделиться с ним своей радостью, разделить счастье.
– О, а он никогда не приходит в день завершения работы.
– Прости, какое завершение? Он же теперь здесь начальник.
Но Тиш уже отвернулась и принялась хлопать в ладоши в такт музыке, как и все присутствующие.
Наконец голос уверенно произнес финальные слова:
– Вот он, мой рай.
На экране застыл последний снимок: маленькая принцесса, целующая Хьюстона в щеку.
