Укрепив войсками пограничные редуты и крепости от Тамани до Азова, Суворов разработал план торжественного приведения к присяге местных ногайских орд. В Тамани за церемонию отвечал генерал-майор В. И. Елагин, в Копыле — генерал-майор Ф. П. Филисов, в Ейском городке — сам Суворов. В ордере начальника отрядов генерал-поручик требовал «ежевременно вводить в войсках обычай с татарами обращаться как с истинными собратьями их». Он уже подарками и ласкою добился расположения нескольких знатных ногайцев, в том числе султана джамбулуцкой орды Мусы-бея и одного из начальников едичкульской орды Джана-Мамбета-мурзы. Присяга была приурочена к 28 июня, дню восшествия Екатерины II на престол.
К назначенному сроку степь под Ейским городком покрылась кибитками шести тысяч кочевников. Русские войска выстроились парадно в батальон-каре с развернутыми знаменами. Суворов при всех орденах встретил татарских старшин и преклонного годами Мусу-бея. После обедни в полковой церкви в кругу ногайских предводителей зачитан был манифест о присоединении к России Крымского ханства, Тамани и Кубанского края. По мусульманскому обычаю старшины принесли присягу на Коране, причем многим из них тут же были присвоены чины штаб- и обер-офицеров русской армии. После этого старшины разъехались по своим ордам и привели к присяге прибывших с ними ногайцев.
Начался пир. Гостей ожидали сто зажаренных быков, восемьсот баранов и пятьсот ведер водки. Старшины обедали вместе с Суворовым и его штабом, по кругу ходил большой кубок, здравицы следовали одна за другой, при криках «ура» и «алла», грохоте орудий и пальбе из фузей.
Вскоре русские совершенно перемешались с ногайцами, появились музыкальные инструменты — татарская флейта кура, турецкая скрипка, зазвучали прерывные, жалостные восточные песни. По окончании пира открылись скачки, где в добывании призов казаки соперничали с ногайцами. Вечером — новый пир, затянувшийся далеко за полночь. Как замечает биограф Суворова, «ели и пили до бесчувствия; многие ногайцы поплатились за излишество жизнью». На другой день, в именины наследника престола, празднество возобновилось. Лишь утром 30 июня гости, дружески простившись, откочевали в степи. «За присоединение разных кубанских народов к Всероссийской империи» Суворов был награжден 28 июля 1783 года учрежденным перед тем за год орденом Святого князя Владимира 1-й степени.
Воцарившееся на Кубани спокойствие не могло, однако, обмануть Суворова. «Взирая на легкомыслие сих ногайских народов», генерал-поручик предвидел новые волнения и смуты. К тому же находившийся в Тамани Шагин-Гирей вопреки своему обещанию выехать в Россию вел себя двусмысленно и сеял «разные плевелы в ордах». Потемкин не переставал напоминать Суворову о необходимости осторожной политики в отношении кубанских татар. Он требовал оказывать уважение их религии и подвергать обидчиков жестокому наказанию, «как церковных мятежников», обещал избавить вовсе ногайцев от рекрутчины и снизить поборы.
Для того чтобы оградить ногайцев от турецкого влияния, Потемкин и Суворов решили добиваться их переселения за Волгу или «на их старину», в Уральские степи. Время, казалось, было для этого самое подходящее. В рапорте Потемкину от 6 июля генерал-поручик наметил сроки — вторую половину августа, чтобы, расположившись на новых землях, кочевники успели за осень накосить себе сена. Почему он начал переселять ногайцев уже в июле, сказать теперь трудно. Причем случилось так, что приказ был отдан в тот самый момент, когда Потемкин прислал предписание повременить с переселением. Предписание опоздало.
В конце июля ногайцы собрались к Ейскому укреплению толпою в три-четыре тысячи казанов, то есть семей, и двинулись оттуда к Дону. Однако, отойдя от Ейска всего лишь на сто верст, сразу в нескольких местах возмутились ногайцы из джамбулуцкой орды. Одна часть их повернула на юг и неожиданно напала на пост Бутырского полка. Произошел бой, подоспели русские подкрепления; разбитые ногайцы кинулись к реке Ее и далее к Кубани, преследуемые драгунами и казаками. Многие из них погибли в камышах или утонули в реке. Другие ногайцы джамбулуцкой орды напали на сопровождавшую их воинскую команду у реки Кагальник. Они уничтожили немало соплеменников, верных России; ранен был и Муса-бей. Около семи тысяч казанов бежало за Кубань.
