Суворов - страница 256

Трубецкой Никита Юрьевич (1699–1767) — князь, генерал-фельдмаршал, генерал-прокурор. Получил образование в «немецкой земле», по возвращению из которой в 1719 г. был принят ко двору Петра I «волунтиром», т. е. денщиком. Взлет карьеры молодого князя начался в 1730 г., когда он со своими родственниками решительно поддержал императрицу Анну Иоанновну в ее борьбе с «верховниками». В ее царствование двадцать лет был генерал-прокурором, вел самые громкие дела над А. И. Остерманом, Б. X. Минихом, А. П. Бестужевым-Рюминым. В 1756 году был произведен в генерал-фельдмаршалы, в 1760 г. назначен президентом Военной коллегии, но никаких военных заслуг за ним не числится. Своей военной карьерой и званиями он обязан «дворцовому фавориту» и родственным связям. Князь Трубецкой пережил все дворцовые перевороты и служил восьми государям от Петра I до Екатерины II.

Турчанинов Петр Иванович (1746–1823) — генерал-поручик. Сведения о нем крайне скудны, хотя он был весьма заметной фигурой в государственном аппарате екатерининского времени. В 1778 г. правитель канцелярии Г. А. Потемкина, затем по его рекомендации — статс-секретарь Екатерины II по военным делам. Суворов судя по всему знал его еще с детских лет. Турчанинов, как никто другой, был посвящен в служебные и семейные дела великого полководца. Первые письма Суворова к Турчанинову датированы августом 1778 г., когда он проводил переселение армян и греков из Крыма. После переселения армяне основали в низовьях Дона г. Нахичевань. Позднее в семье Турчаниновых жила «Суворочка». В 1791–1792 гг. Суворов пишет ему в Петербург из Финляндии, желая вырваться на главный театр военных действий. В 1792–1794 гг., возводя Севастополь, систему крепостей на Днестре и Кубани, Суворов обращается к Турчанинову, от которого впрямую зависело финансирование стратегических укреплений. Несмотря на размолвки, между ними сохранялась, по выражению Суворова, «целостность дружбы». Старший сын Турчанинова Павел был назначен в 1796 г. адъютантом Суворова, впоследствии генерал-лейтенант, участник Отечественной войны 1812 г. и заграничного похода.

Ушаков Федор Федорович (1744–1817) — адмирал. Из тамбовских дворян. Закончил Морской кадетский корпус, ставший при Елизавете Петровне кузницей морских кадров. Его становление как флотоводца происходило между двух русско-турецких войн. В первой, 1768–1774 гг., Россия, выиграв в ночь с 25 на 26 июля 1770 г. самое грандиозное морское сражение — Чесменское, отвоевала почти все завоевания Петра Великого в Причерноморье и вновь стала великой морской державой. Во второй, 1787–1791 гг., Россия завоевала все крупнейшие военные форпосты Турции в Причерноморье и Черное, некогда Русское море, вновь стало русским. Во второй войне раскрылся полководческий гений Суворова и флотоводческий — Ушакова. Ушаков получил чин капитан-лейтенанта в 1776 г. в Средиземном море, и его флотская судьба связана с эскадрой русских кораблей. К началу войны он был капитаном бригадирного ранга, под командой которого находился один из трех отрядов Черноморского флота, имея за плечами удачные внешние и внутренние рейды.

В морских баталиях 1787 г. на Кинбурнской косе и совместном штурме в 1788 г. морскими и сухопутными силами Очакова он не участвовал. Командующий Черноморской флотилией Войнович не смог подвести ее к месту сражения. В этот период в морских реляциях звучат имена флотоводцев-наемников, приглашенных Потемкиным перед штурмом Очакова для укрепления русского флота — адмирала Нассау, адмирала Поля Джонса, адмирала Войновича, бригадира Рибаса, лейтенанта Джулио Ломбарда и др. Ушаков вступил в бой с турецким флотом утром 3 июля 1788 г. у острова Фидониси, находясь в авангарде Севастопольской эскадры Войновича. И уже эта первая победа, ставшая предвестником грядущих побед русского флота, выделила его имя среди флотоводцев.

14 марта 1790 г. Потемкин принял решение, которое определило судьбу Ушакова и судьбу русского флота. Он отправил Войновича на Каспий, «героя лимана» принца Нассау — на Балтику, приняв командование Черноморским флотом на себя, но назначив при этом «начальником флота по военному употреблению» контр-адмирала Ушакова. Последствия этого решения не замедлили сказаться. Уже 8 июля 1790 г., в морском сражении с турецким флотом в Керченском проливе Ушаков обратил в бегство корабли противника и сорвал высадку десанта в Крыму. 28–29 августа у острова Тенда Ушаков вновь разбил турок, заставив их отступить от устья Дуная, что обеспечило действия гребной флотилии в октябре 1790 г. Штурм Измаила 11 декабря 1790 г. утвердил воинскую славу как Суворова, так и Ушакова. В «Истории русского военно-морского искусства» отмечается: «Впервые в истории военного и военно-морского искусства речная военная флотилия, взаимодействуя с армией, действовала столь большим количеством кораблей с массой десантных войск, принявших непосредственное участие в штурме такого сильно укрепленного приречного пункта, каким был Измаил. Взятие Измаила представляет поучительный пример организации взаимодействия между речной флотилией и эскадрой Черноморского флота под командованием Ф. Ф. Ушакова, которая охраняла устье Дуная от проникновения туда турецких морских сил. Взятие войсками Суворова Измаила и действие эскадры Ушакова в тот период на Черноморском театре имели в основе единый стратегический военный замысел». 31 августа 1791 г. последовала еще одна «совершенная победа» Ушакова при Калиакрии. Во всех этих морских баталиях Ушаков применил новую тактику «решительного боя», став «Суворовым на море». Победы Суворова на суше и победы Ушакова на море обеспечили условия крайне выгодного для России Ясского мира, закрепившего присоединение Крыма к России, признания новой границы по Днестру и снятия морской блокады. Проход в Средиземное море был открыт, а это значит — Россия вновь возродилась как морская держава. Ушаков, как и Суворов, был награжден высшим военным орденом — Святого Георгия (Ушаков — 2-й, Суворов — 1-й степени), но лавры побед пожинали другие. Они были «выдвиженцами» Потемкина, а потому после смерти «светлейшего», несмотря на все заслуги, оказались в армии на вторых ролях. Суворова отправили строить укрепления в Финляндии, затем перевели на такую же «инженерную» должность — строительство укреплений в Тамани, в Крыму, по Днестру, а Ушаков — укреплял Севастополь. Ни Суворов, ни Ушаков, распоряжаясь строительными подрядами, не нажили на этом «инженерные миллионы» (выражение Суворова), как это сделал предприимчивый Рибас и многие другие. Они исполняли свой воинский долг вдали от придворных интриг. «Я ползать не могу», — признавался Суворов. Не обладал этими способностями и Ушаков, не принимавший никаких усилий повлиять на ход событий, уповая на промысел Божий. (Суворов, наоборот, не мог смириться, просил «уволить волонтера», т. е. готов был стать даже наемником, так и писал: «остается мне умереть вне отечества»). Полководческий гений Суворова востребовала лишь «варшавская резня» 1794 г. При Павле I его и вовсе сослали, и лишь в 1799 г. наступил его звездный час. Флотоводческий гений Ушакова оказался востребованным в те же самые годы и теми же самыми внешними обстоятельствами. «О, как шагает этот юный Бонапарт, — восклицал Суворов еще в 1796 г. — Он герой, он чудо-богатырь, он колдун. Ему ведома неодолимая сила натиска — более не надобно». Провидчески заметив при этом, что Наполеон погибнет, «если на несчастье свое, бросится он в вихрь политический». Остановить эту «неодолимую силу» могла только равная ей. На море — Ушаков, на суше — Суворов. Назначенный командиром Средиземноморской эскадры, Ушаков в 1798 г. освободил от французов остров Кипр, Ионические острова, создав на них греческую православную республику, освободив семь островов Ионического архипелага от 300-летнего османского ига, а затем, 18 февраля 1799 г. штурмовал главную цитадель Франции в Средиземном море — остров Корфу. Буквально в это же самое время, 17 февраля, Суворов отъезжал из Петербурга, чтобы принять командование союзными войсками. По свидетельству современника, получив известие о взятии Корфу, Суворов воскликнул: «Великий Петр жив! Что он по разбитии в 1714 году шведского флота при Аландских островах произнес, а именно: „Природа произвела Россию только одну; она соперницы не имеет!“ — то и теперь мы видим. Я теперь говорю сам себе: „Зачем я не был при Корфу хотя мичманом?“» Легендарные победы Суворова в Италии и Швейцарии неотделимы от морских побед на средиземноморском театре военных действий. Эскадра Ушакова действовала не только на море, но и на суше. После взятия Корфу русский десант высадился на юге Италии и занял Неаполь. Суворов и Ушаков уже имели успешный опыт взаимодействия сухопутных и морских сил при штурме Очакова, использовав его в Италии. Суворов обращался к Ушакову в письме из Вены от 23 марта 1799 г.: «Милостивый государь мой Федор Федорович! Здешний чрезвычайный и полномочный посол пишет ко мне письмо, из которого Ваше Превосходительство изволите ясно усмотреть необходимость крейсирования отряда флота команды Вашей на высоте Анаконы (крепость на восточном берегу Апеннин, оккупированная французами. — Ред.). Как сие для общего блага, то я, о сем Ваше Превосходительство извещая, отдаю Вашему суждению по сообразию правил Вам данных». Ушаков ответил Суворову, что после Палермо отправит эскадру «к Неаполю и от оного к Генуе или в те места, где польза и надобность больше требовать будут». Крейсирование обеспечивало защиту перевозок продовольствия для армии по Адриатическому морю, а занятие десантом опорных пунктов обезопасило побережье Адриатики. Благодаря действиям Суворова и Ушакова, весной и летом 1799 г. от французов была освобождена почти вся Италия — Северная и Южная. Оплотом французов оставалась лишь крепость Анакона в Центральной Италии. Ушаков сообщал: «Три фрегата от меня посланы блокировать и взять Анакону, ибо без этого Венецианский залив не будет спокоен, пока не взята будет Анакона». 2 ноября 1799 г., после двухмесячной осады Анакона капитулировала.