Орлов Алексей Григорьевич, граф Орлов-Чесменский (1737–1807) — генерал-аншеф. Екатерина II никогда не забыла услуг, оказанных братьями ее «фавора» Григория Орлова, в особенности Алексея, который и взял на себя весь грех за убийство Петра III, каялся, признавал себя «достойным казни». Как и Григорий, он обладал «богатырским сложением и геркулесовой силой», но был, по словам Екатерины, «другого сорта», добившись славы и необыкновенной популярности среди народа своими ратными победами. Знаменитое Чесменское сражение 24–26 июня 1770 г., положившее конец турецкому владычеству на Черном море, принесло ему титул графа Орлова-Чесменского и поставило в ряд выдающихся полководцев. Алексей Орлов за это сражение был награжден высшим военным орденом — Святого Георгия 2-й степени.
Остен-Сакен Фабиан Вильгельмович (1752–1827) — князь, фельдмаршал, член Государственного совета. Из древнего германского рода, переселившегося в XV в. в Прибалтику. В четырнадцать лет поступил подпрапорщиком в Копорский мушкетерский полк. В 1771–1772 гг. воевал под знаменами Суворова. Во второй русско-турецкой войне отличился при взятии Фокшан, Бендер, штурме Измаила. Суворов отзывался о нем, как об одном из «наиболее содействовавших мужеством и благоразумием своим к одержанию над неприятелем свершенной победы». В 1792 г. награжден орденом Святого Георгия 4-й степени. В 1794 г. участвовал в Польской кампании, в суворовском Швейцарском походе. В антинаполеоновских войнах 1805–1807 гг. отличился в сражениях при Пултуске, Яновой, Прейсиш-Эйлау. В Отечественную войну 1812 г. командовал резервным корпусом, в составе войск Милорадовича занял Варшаву и Краков. За сражение при Кацбахе награжден орденом Святого Георгия 2-й степени. По окончании войны был назначен комендантом Парижа. В 1826 г. получил фельдмаршальский жезл как «вождь опытный и поседевший на поприще военной славы».
Павел I (1754–1801) — сын императора Петра III и императрицы Екатерины II, с 1796 г. — император. С рождением Павла Петровича, а затем четверых его сыновей Александра (1777), Константина (1779), Николая (1796), Михаила (1798) была окончательно решена одна из самых сложных для России после смерти Петра I династических проблем: утвердилась мужская линия династии Романовых. Но сам Павел более сорока лет оставался наследником престола, которого императрица не допускала к браздам правления. За два года до смерти она даже официально объявила императорскому Совету о своем намерении устранить Павла от престола, назначив престолонаследником внука Александра. «Говорят, — отметил в своих записках секретарь Екатерины II А. В. Храповицкий, — что Совет склонился было к ея намерению, но что кто-то между избранных — то ли Безбородко, то ли Мусин-Пушкин — заметил, что, несмотря на справедливость намерения, оно может дать повод к народной ферментации (брожение умов, мятеж. — Ред.), ибо слишком давно все привыкли почитать в Павле законного наследника. Екатерина, видя отсутствие единогласия, отложила дело до другого времени».
Столь резкое неприятие было вызвано характером престолонаследника, самим образом жизни его «малого двора» в Гатчине, в котором все было упорядочено, подчинено армейской дисциплине. Великий князь не скрывал своего отрицательного отношения к институту фаворитства, коррупции, казнокрадства при дворе матери, создавая в течение тринадцати лет в Гатчине прообраз будущей России — ее армии и двора. Его старшие дети Александр и Константин прошли эту «гатчинскую школу» под руководством «без лести преданного» Аракчеева, но Екатерина II так и не смогла примириться со своим сыном. Четырехлетнее правление Павла I отмечено рядом кардинальных реформ, позволивших ему восстановить порядок и дисциплину в армии, в правительственных учреждениях, суде, остановить инфляцию. Он публично сжег на Дворцовой площади бумажных ассигнаций более чем на 5 миллионов рублей, положив конец «хроническому дефициту» бюджета. Крестьянская реформа Павла тоже была «неслыханным и необыкновенным делом», введенный им закон «о трехдневной барщине» и запрещении заставлять крестьян работать в церковные праздники был предвестником отмены крепостного права. Павел был уверен, что совершает «исцеление страны». Но это «исцеление» затрагивало интересы правящей элиты, что и послужило одной из основных причин кровавого ночного дворцового переворота 12 марта 1801 г. Пресловутая непредсказуемость действий Павла I сказалась и на судьбе Суворова, отставленного от службы 6 февраля 1797 г. по причине «отсутствия войны», но вновь призванного, когда союзники России по антинаполеоновской коалиции обратились с просьбой назначить главнокомандующим опального полководца. Павел I обратился к нему с посланием: «Граф Александр Васильевич! Теперь нам не время расчитываться. Виноватого Бог простит. Римский император требует вас в начальники своей армией и вручает вам судьбу Австрии и Италии. Мое дело на сие согласиться, а ваше спасти их. Поспешите с приездом сюда и не отнимайте у славы вашей время, у меня удовольствия вас видеть. Пребываю вам доброжелательным Павел». За легендарные победы в Итальянском и Швейцарском походах, в которых союзники под предводительством Суворова одержали десять побед, император Павел I присвоил полководцу высший воинский чин генералиссимуса. «Побеждая повсюду и во всю жизнь вашу врагов Отечества, — писал к нему Павел I, — не доставало вам еще одного рода славы: преодолеть самую природу; но вы и над нею одержали ныне верх. Поразив еще раз злодеев веры, попрали вместе с ними козни сообщников их, злобою и завистью против нас вооруженных. Ныне, награждая вас по мере признательности моей, и ставя на высший степень, чести и геройству представленный, уверен, что возвожу на оный знаменитейшего Полководца сего и других веков». Но именно после этих легендарных побед Суворов был отозван в Россию. Павел I, резко изменив внешнюю политику, не дал великому полководцу «добить французов». Предлагавшийся Суворовым план взятия Парижа мог переломить ход истории и навсегда положить конец карьере Наполеона, который, бросив войска в Египте, тайком бежал во Францию. Известны пророческие слова Суворова по поводу грядущей войны: «Если еще раз начинать войну с Францией, то надобно вести ее хорошо. Если поведут ее худо, то это будет смертельный яд. Тысяча раз лучше ее не предпринимать по-прежнему. Всякий, вникнувший в дух революции был бы преступником, если бы о сем умолчал. Первая большая война с Францией будет и последнею». Павел I, пойдя на сближение с Францией, фактически подписал приговор самому себе. Есть все основания предполагать, что за спиной русских исполнителей заговора стояла Англия, чьи интересы в первую очередь затрагивало сближение Павла I с Наполеоном.
